Евгений Лотош - Coda in crescendo

Кстати, надо все-таки найти полчаса и забежать в часовню, открытую недавно на Ланте. Клирики клириками, а Ваххарон — совсем другое дело. Непонятно, существует он или нет и нужны ли ему вообще человеческие молитвы (Риса-Карина просто отказалась разговаривать на данную тему), но маме явно будет приятно, если ее дочка продемонстрирует хотя бы формальный пиетет. Главное, не забыть в письме упомянуть. С другой стороны, в письме можно и соврать, все равно же она проверить не сможет…

А, ладно. Потом можно подумать про клириков и часовни. Сейчас есть занятие и поинтереснее.

Там, далеко, за зеленым мерцанием ночного мира, по-прежнему чувствовалась мама-роза. Сейчас ее настроение казалось благодушным и сонным, от ее оранжереи тянуло слегка душным теплом и влажным спокойствием, словно от настоящей теплицы под летним солнцем. Если ее образ и в самом деле соответствует Красной Звезде или чему-то, за ней скрывающемуся, момент для попытки контакта благоприятен. Осознала ли странная сущность при помощи Фуоко, что паладары и люди не несут ей угрозы, или просто свыклась с их присутствием, не суть важно. Главное, что вероятность спровоцировать очередной Удар сейчас минимальна.

Эй, я здесь! — мысленно позвала она. — Привет! Как жизнь? Ау, слышишь меня? Это я, Фуоко!

И вдруг ночной мир резко изменился. Зеленые водопады обрушились на нее со всех сторон, плоскости и линии заметались вокруг, словно взбесившиеся, и она едва не потеряла сознание из-за невероятного приступа головокружения. Когда она, с трудом хватая воздух, немного пришла в себя, она все так же лежала навзничь — только не в центре пустого ангара, а на мягком ворсистом ковре. Сфокусировав взгляд, девушка с изумлением поняла, что ее окружают полки с книгами: высокие, уходящие в жемчужный светящийся туман и в высоту, и в обе видные ей стороны. Она попыталась подняться, но тело отказывалось повиноваться. Руки и ноги шевелились с трудом, словно вареные макаронины, ковер под спиной мягко проваливался и колыхался, словно упругая трясина. В конце концов ей удалось подняться на четвереньки и ухватиться за ближайшую полку. На ощупь та казалась пластмассовой. Сама Фуоко оказалась голой по пояс сверху, а снизу закутанной на манер узкой длинной юбки в какую-то непонятную цветастую ткань, закрепленную золотистым поясом на талии. Отдуваясь, Фуоко оглянулась по сторонам, борясь с накатывающими приступами легкого головокружения и нарастающей паникой. Что происходит? Как она здесь оказалась? И…

Стоп! Тихо, дура. Не дергайся. Контакт. Наконец-то прямой контакт, осмысленные визуальные образы вместо невнятных эмоций. Книги. Даже если это шуточки ее собственного подсознания, нужно попытаться запомнить все как можно лучше. Потом Дзии или координатор вытащат детали из памяти, даже если она все забудет. Если книги, значит, в них что-то написано. Нужно прочитать.

Она уцепилась за корешок ближайшей книги и потянула. Та сидела плотно и наотрез отказывалась вытаскиваться. Стиснув зубы, Фуоко дернула еще раз, и книга вдруг выскользнула на удивление легко. Пол снова колыхнулся, и девушка растянулась на нем плашмя, ощущая голой спиной легкую колючесть его жестких ворсинок. Но книга осталась в ее руке. Девушка поднесла ее к лицу и уставилась на обложку. Бесполезно: по коричневой ткани вился сложный серебристый рисунок, в котором отчетливо проглядывали цветы и деревья, но полностью отсутствовало хоть что-то, похожее на буквы — и паллийские, и паладарские. Открываться книга тоже отказалась, словно склеенная изнутри.

— Вот дерьмо… — выдохнула девушка.

Как бы ответив на ее непочтительное высказывание, рисунок на обложке потек, плавясь и изменяясь, словно ручейки ртути, бегущие по тарелке. Через несколько секунд линии сложились в слово: "merdo". Эсперанто? Буквы точно такие же. А если прочитать… Ххаш, почти один в один "дерьмо", лишь последняя буква отличается. Неужели перевод? Открываться книга по-прежнему отказывалась.

— Лошадь! — громко сказала девушка.

Книга не отреагировала. Может, попробовать варианты?

— Луошадь! Лошодь! Лашать!

Линии опять дрогнули и потекли: "sivalo". Да, походит на "кавалло" и близко к "ĉevalo", как записывается на эсперанто. Так, следующий эксперимент.

— Дом!

Нет реакции ни на один вариант. А если на эсперанто сказать?

— Домо!

"Domo", подтвердила книга. Да, точно. Эсперанто или что-то очень близкое.

— Дерево!

"Arbo", сразу же согласилась книга. Все верно, в кваре и в эсперанто слово звучит почти одинаково. Теперь что-нибудь посложнее…

— Гравитация! Graveco!

Ноль реакции. После нескольких попыток, однако, книга милостиво согласилась на "gruveko". На эсперанто совершенно точно звучит заметно иначе. Да, язык, на котором отвечает странная книга, на эсперанто похож, но заметно искажен. И Кир точно то же самое слышал. Как он там говорил?

— Неклонято обсакло… Нет, никлоньятто обсакло… — проговорила она вслух — и в лицо ей ударил упругий горячий ветер. По рядам полок прошла сизая рябь, и книга в руках Фуоко пропала.

— Никлоньятто обс’кло ин ля линга медулло, — проговорил холодный бесполый голос. — Кир’ртон интерртитай.

Мир снова закружился, и когда Фуоко удалось собрать глаза в кучку и снова оглядеться, она лежала на брюхе на цветастом ковре в небольшой уютной комнате. В камине тихо потрескивал огонь, искры взлетали над пламенем и исчезали в дымоходе. Вдоль стен, обшитых деревянными панелями, тянулись застекленные шкафы с книгами. С потолка свисала древняя золотая люстра, уставленная по крайней мере тремя десятками горящих белых свечей, и сквозь плотно задернутые портьеры просачивался одинокий солнечный лучик, высвечивая танцующие в воздухе пылинки. В центре комнаты, прямо под люстрой, стоял массивный стол, покрытый красной бархатной скатертью с золотой вышивкой, а за столом…

Сердце Фуоко радостно вздрогнуло. Седовласый и седобородый мужчина с орлиным носом, в длинном белом одеянии сидел к ней боком, сосредоточенно вглядываясь через увеличительное стекло в нечто на столе, не видимое с пола. Он настолько сосредоточился на предмете, что даже не шевелился. Девушка попыталась окликнуть его, но язык, как и все тело, напрочь отказывался повиноваться. Страшным усилием воли, словно в завершение изматывающей серии отжиманий, ей удалось слегка оторвать тело от пола, и голова мужчины начала медленно-медленно поворачиваться в ее сторону.

И тут радость в Фуоко как-то сразу испарилась. Взамен ее желудок болезненно сжался. Девушка не знала, почему, но в ней откуда-то возникла неколебимая уверенность: перед ней мертвец. Труп, жизнь в котором угасла давным-давно, столетия, а то и тысячелетия назад. Сейчас он увидит ее… и произойдет что-то страшное и непоправимое. Тело сковала невыносимая слабость. Сейчас он увидит. Сейчас…