Евгений Эс - Атомный барон

— Нельзя, — отрезал Сомов, — Мне они крайне необходимы для дальнейшей работы, а полированные стекла здесь на вес золота и найти их на рынке не так-то просто, чтобы быстро заменить недостающий образец.

— Ну да, — огорчился герцог, — Жаль, что нельзя. Но я понимаю, что хорошие стекла в Маркатане редкость.

— Вот поэтому вопрос со стеклом и нужно решать в первую очередь, — продолжил Виктор, — Вы же прочли в бизнес-плане пункт о флоат-процессе? Предлагаю купить готовый стекольный завод и модернизировать его. Я уже приглядел один подходящий. Между прочим, завод даст не только нужное нам стекло, но и принесет хорошую прибыль. А если производить кроме стекла еще и зеркала, причем зеркала огромного размера в рост человека или даже больше, то и прибыль получим огромную. Со сверхдоходами от продаж АМЭ ее конечно не сравнить, но все же… И уже сейчас надо задумываться о том, чем мы будем наполнять наши телевизионные каналы в будущем. Я расширяю музыкальные школы и работа с театром у меня записана в приоритете, так что кое-какое шоу я обеспечу, а вам бы, господин Гросс, не мешало озаботиться созданием министерства пропаганды.

— Согласен. Полностью согласен со всем, что ты предлагаешь, — произнес Крон и понизил голос, — Я вот что думаю, Вик. Пожалуй, нам не стоит посвящать господина магистра в наши планы по производству Сони.

— Предлагаете кинуть Тессара Сиана? — Сомов тонко улыбнулся, — Вы удивитесь, господин герцог, но магистр уже договорился со мной о том, чтобы кинуть вас.

Крон сначала опешил, а потом они вместе с Виктором расхохотались. Герцог перестал смеяться и, не удержавшись, снова подошел к картинам на стене и даже погладил узкие золоченые рамки.

— Какая красота! Да, Виктор, недооценил я тебя. Но это даже к лучшему, — герцог с трудом оторвался от живых картин и повернулся к Сомову, — Ну что ж, наверное, я должен поздравить тебя с предстоящим бракосочетанием? Надеюсь, я получу приглашение на свадьбу? И кстати, будьте любезны, верните мне мой браслет, господин атомный барон.

— Ах да браслет, — спохватился Виктор и захлопал руками по карманам куртки, — Ага, вот он, пожалуйста.

Он вытащил браслет смерти из кармана и протянул его Гроссу.

— Как?! — воскликнул Крон, сразу же меняясь в лице, — Как ты его снял?

— Перестаньте, герцог. Чтобы я столько времени провел в тихой комнате и не смог найти способ нейтрализовать браслет смерти? Это такая мелочь по сравнению с Сони и с тем, что мне удалось сделать позже.

— Мелочь? Вот значит, как ты теперь это называешь. И кроме этой мелочи ты сделал что-то еще, — сыщик пристально посмотрел на Сомова, — О чем это ты говоришь?

— Господин Гросс, я предложил вам корону императора мира. Неужели вам этого мало? Я достаточно рассказал и думаю, что на этом нам нужно остановиться, — и без того маловыразительное лицо Виктора застыло гипсовой маской, а сузившиеся глаза стали бездонно-черными, — Не вынуждайте меня на большую откровенность, иначе вам не понравится то, что вы услышите и то, что произойдет дальше.

Крон никогда еще не видел такого мертвого и беспощадного взгляда и сделал порывистое движение к бесполезному браслету на своей руке, но на полпути замер и несколько раз в бессилии сжал кулак.

— Ты начинаешь меня пугать, Сомов, — сказал он глухим голосом, опустив голову и не желая больше видеть эти черные глаза, а потом буркнул: — Папку с планом я забираю. Мне нужно время, чтобы во всем подробно разобраться.

До самой кареты начальник тайной стражи шел молча, задумавшись о чем-то явно невеселом, а прощаясь, спросил совсем уже печально:

— Интересно, а если бы мы с тобой не договорились, я бы ушел отсюда живым?

— А вы как думаете?

— У тебя были приготовлены еще сюрпризы?

— Конечно. У меня был очень хороший учитель, который показал, как нужно правильно подходить к сложным переговорам. Спасибо вам за науку, герцог.

— Ну да.

— Кстати, вам сегодня должна прийти посылка. Вероятно, она уже пришла. Лично в руки начальнику тайной стражи. Я очень вас прошу, господин Гросс, проявить предельную осторожность, ни в коем случае ее не открывать, а незамедлительно отправить сюда, в замок магистра с надежной охраной.

— Давай я догадаюсь, — хмуро сказал Крон, — В ней находятся АМЭ? Неужели все двести штук?! Великий Авр! Ты что, хотел взорвать солнечную башню?!

— Нет, только гарантированно уничтожить ваш кабинет и сейф со всем его содержимым. Хотя, пожалуй, вы правы, башня бы тоже рухнула.

Потрясенный герцог уставился на Сомова и вдруг у него нервно задергалось веко. Гросс опустил голову и прижал пальцы к глазу, пытаясь унять неконтролируемое сокращение мышц.

— Успокойтесь, господин Гросс, — смягчился Виктор, — Мы же с вами друзья. А я не допущу, чтобы с моим другом что-нибудь случилось. Мы ведь друзья, не так ли?

— Ну да. Знаете, господин барон, я больше не хочу играть с вами в эти игры, поскольку они становятся уже слишком опасными для меня. Теперь я по-другому оцениваю вашу историю с рукой мертвеца и даже не исключаю, что вы давно уже сделали свою бомбу, но только не признаетесь в этом.

— Думайте, как хотите, Крон. Но запомните, однажды я покину Осану и вернусь в свой мир, но даже тогда бомбу ни вам, никому другому я не оставлю.

— Значит, вы ее все-таки сделали, — обреченно вздохнул герцог.

Он еще некоторое время постоял, с невыразимой тоской глядя на Сомова, а затем кивнул головой на прощанье и сильно ссутулившись, сел в карету. Шестерка лошадей дробно застучала копытами, черная карета медленно тронулась и покинула замок магистра, увозя начальника тайной стражи Останда герцога Крона Гросса в очень противоречивых чувствах.

Солнце неожиданно скрылось, Виктор поднял голову и взглянул на стремительно темнеющее небо. Приближалась сильная гроза. В воздухе уже ощущалась влажность, и чувствовался освежающий запах озона. Сомов не пошел в парадный зал замка к своей счастливой невесте, шумным веселым гостям и сердитому магистру. Сейчас Виктору очень хотелось побыть одному. Не торопясь, шаг за шагом, он стал подниматься по крутой винтовой лестнице на самый верх, слушая, как в это время Сула развлекает гостей замка новой песней:

За то, что только раз в году бывает май,

За блеклую зарю ненастного дня

Кого угодно ты на свете обвиняй,

Но только не меня, прошу, не меня.

Виктор вышел на открытую площадку, откуда открывался вид с высоты птичьего полета, подошел к зубчатому краю и упер кулаки в холодный шершавый гранит, прислушиваясь к песне. Когда-то это была любимая песня Моны.

Придумано не мной, что мчится день за днем,

То радость, то печаль кому-то неся,

А мир устроен так, что все возможно в нем,