Майк Резник - Доктор и стрелок

— Тут мы тебя опередили, Док, — сказал Эдисон.

— Неужели? — удивился Бантлайн.

— У нас, — кивнул изобретатель, — имеется идеальный доставщик, и если Римский Нос разбушуется, никто не пострадает.

— Ты про что это?

— Эта малышка знает, что она расходный материал, и нисколько не огорчится, — Эдисон нажал кнопку на пульте, и в лабораторию вошла грудастая латунная женщина с осиной талией.

— Бесси! — хором воскликнули Бантлайн и Холидей.

— Господа? — ответила робот.

— Она способна на большее, не просто ублажать ковбоев и готовить нам ужин, — сказал Эдисон. — Вы не согласны?

— Сдается мне, — произнес Холидей, — что гением быть — это вам не просто так.

Ночь Холидей провел ужасно: полупьяного, его поминутно скручивало в приступах кровавого кашля, и потому он обрадовался, когда в окно заглянул первый лучик рассвета. Холидей решил, что хуже ему не станет, и пора бы немного взбодриться.

Где-то посреди ночи он думал: не вернуться ли в Линкольн, ведь здесь, в Тумстоуне, без денег на игру в карты, он попусту тратит время. Хотя… в Линкольне без денег тоже делать особенно нечего. Все равно Холидей там никого не знал, а тут хотя бы мог ежедневно справляться, как дела у Эдисона и Бантлайна. К тому же в Тумстоуне имелся еще один друг — Генри Уиггинс, и можно было общаться с Кидом, проверять его на слабости.

Разумеется, признался себе Холидей, дела потребуют сил… а подъем с кровати в то утро показался ему не просто тяжелым, но крайне трудновыполнимым трюком. Наконец, допив остатки вчерашнего виски, Холидей все же встал. В отеле на каждом этаже располагалось по две больших уборных — одна для мужчин, вторая — для женщин. Освежившись, Холидей почувствовал, что готов к новому дню.

Провел рукой по щеке и решил, что неплохо бы побриться. Однако тут у него заурчало в животе, и Холидей подумал: побриться можно и позже, сперва надо позавтракать.

Прихватив трость — без которой прекрасно обходился последнее время, но сегодня чувствовал, что никак не обойдется, — Холидей спустился на первый этаж и прошел в ресторан. Присел за столик и, просмотрев меню, понял: от одной мысли о еде — такой желанной и необходимой всего пару минут назад — его воротит, поэтому просто заказал виски. Когда пойло принесли, он взглянул на бутылку и, сдерживая рвотный позыв, отодвинул подальше.

— Это мне? — спросили рядом. — Как мило.

К столику подошел Кид.

— Вот, проходил мимо, — сказал он, присаживаясь напротив, — и увидел в окно тебя. Дай, думаю, зайду. Какой-то ты вареный сегодня.

— Если бы, — буркнул Холидей.

— Мне пить еще рановато, — признался Кид, откупоривая бутылку и наливая себе виски на дюйм, — но… хрен с ним.

Заметив его, официант принес второй стакан.

— Вы точно не хотите ничего откушать, доктор Холидей? — спросил он.

— Док, — раздраженно поправил его дантист.

— А вы, сэр? — спросил официант у Кида.

— Мне с полдюжины яиц, — попросил тот. — Съем чего-нибудь, раз уж мой друг отказывается.

— Как вам их приготовить?

— Быстро и без вопросов.

Официант испуганно посмотрел на Кида, кивнул и спешно ретировался на кухню.

— Ну, так и чем же ты занимался? — полюбопытствовал Кид.

— Пил, кашлял, спал… все как обычно, — ответил Холидей. — А ты?

— Главным образом восхищался тем, что в городе наворотили твои дружки: электрическое освещение по ночам, дилижансы без коней и латунь, всюду латунь!

— Да уж, над городом они основательно потрудились, — согласился Холидей.

— Самое лучшее, что они сотворили — металлические шлюхи! — восторженно сказал Кид. — Знаешь, — доверительно произнес он, — шлюхи вроде обо всем слышали и все перепробовали, однако есть вещи, о которых я просить раньше стеснялся. Другое дело — машина! В «Тигрице» я от души поразвлекся!

— Очень рад за тебя, — ответил Холидей, думая про себя: когда уже чертова комната перестанет вращаться?!

— Говорят, ты раньше прямо жил в том борделе, — продолжал Кид. — Это правда?

— Правда.

— Ты занимался этим с тремя металлическими шлюхами за раз?

— И с одной не делал этого.

— Почему? — пораженно уставился на него Кид.

— Тебе вообще сказали, почему я жил в борделе?

— Из-за маман?

Холидей едва заметно кивнул.

— Кейт Элдер.

— Большеносая Кейт. Наслышан о ней. Говорят, она вытащила тебя из тюряги.

— Один раз, несколько лет назад, — уточнил Холидей. — Тогда же Кейт решила, что поступив так, обязала меня к этакой матримониальной верности.

— Опять мудреное словцо? — скривился Кид.

— Кейт решила, что раз уж она добровольно спасла меня из заключения, то я больше не имею права касаться другой женщины, даже металлической, — Холидей пожал плечами. — Вот я и не касался.

— Ты же Док Холидей! — напомнил Кид.

— Зато она — Кейт Элдер. Она могла бы выбить дурь из нас обоих, одновременно.

— Баба? — презрительно фыркнул Кид.

— В Тумстоуне хрупкие цветочки не выживают.

— Хорошо, что я в детстве не равнялся на тебя.

— Так ты еще и не вырос, — заметил Холидей. — Чисто из любопытства спрошу: кто был твоим героем?

— Джордж Армстронг Кастер.

— Он вроде вляпался в неприятности в Литтл-Бигхорн пару лет назад?

— Ушел с оружием в руках, — ответил Кид.

— Ты ведь этого сам не видел, да?

— И так знаю, что это правда, — гневно заявил Кид. — Сиу пленных не берут. А кто, — пристально взглянул он на Холидея, — был твоим героем?

— Гиппократ.

— Это человек или водяное животное? — спросил Кид и самодовольно усмехнулся.

— Так, европеец, — ответил Холидей. — Опережая следующий вопрос, скажу: он не больно-то умел стрелять.

— Какой же он тогда герой?

«Гиппократ хотя бы не разорял деревни сиу», — подумал Холидей, а вслух произнес:

— Ты в городе надолго?

— Не знаю, — ответил Кид. — На днях думаю вернуться в округ Линкольн. У меня там друзья остались… И, — помрачнев, добавил он, — тот, по ком пули плачут, Пэт Гаррет. Ты сам не думаешь туда вернуться или был в Линкольне проездом?

— Местечко показалось мне вполне милым, — сказал Холидей. — Думаю, как-нибудь на днях загляну туда еще разок.

— Если приедешь — буду рад показать тебе там все.

— Ловлю на слове.

Официант тем временем принес большое блюдо жареных яиц. У Холидея, ожидавшего, что от одного только вида яичницы и ее запаха его начнет мутить, голод разыгрался пуще прежнего. Дантист забрал примерно треть яиц к себе на тарелку.

— Не возражаешь, если я доем остальное? — спросил Кид.

— Угощайся, — ответил Холидей. — Ты ведь у нас молодой растущий организм.

— Знаешь, ты — единственный, кто может дразнить меня, не получив при этом пулю в лоб.

— Я так и так ее не получу, — улыбнулся Холидей.