Харитон Мамбурин - Рыцарь в клетке

— Ваши слова лишены логики, но я буду снисходителен к уставшему после путешествия соотечественнику, — вальяжно кивнул продолжающий нависать над Уильямом тип, — мне нужно кое-что забрать вон оттуда. Кое-что моё.

Эмберхарт использовал кончик трости как указатель, ткнув им в сторону запечатанного хранилища, в котором перевозились «Паладины».

…и Феррерс тут же заорал, требуя взять негодяя под прицел!

На его глазах только что была произведена попытка вскрыть запломбированный еще в Лондоне отсек с бесценными СЭД-ами! Эмберхарт хочет украсть «Паладин»!

Солдаты оттеснили группу пришельцев к поручням борта «Графа Домина», что им удалось с великой легкостью, вызвавшей у добрых англичан определенное смущение. Обвиняемый во всех смертных грехах сутулым блондином смуглый долговязый юноша с изуродованным лицом мирно выслушивал поток бессвязных обвинений, не делая никаких попыток сопротивляться или возражать. Служивые были изрядно смущены — слова о том, что это второй пилот, услышаны были всеми.

Разошедшийся Феррерс, грубо отмахнулся от попытки старика, одетого как дворецкий, продемонстрировать ему какие-то бумаги. Явно поддельные! Попытку подойти к подозрительной группе капитана бдительный англичанин также пресек с самым суровым видом, спасая глупого моряка от участи быть взятым в заложники. На этом моменте попытки сопротивления напору Уильяма прекратились, воцарилось ожидание.

«Да что они там стоят-то? Чего ждут?» — немного успокоившийся Уильям с недоумением посмотрел на японцев, продолжающих стоять возле наземных транспортников. На пирсе ничего не поменялось, солдаты по-прежнему преграждали путь зевакам. Никаких процессий к «Графу Домину» не наблюдалось. «Я не рассчитывал на парад с салютом, но где хоть какая-то встреча?!» — возмутился про себя юноша, понятия не имеющий, что теперь делать.

— Сэр Феррерс, могу ли я спросить? — за спиной пилота внезапно раздался ехидный голос Эмберхарта, — Ваше вопиющее невежество и грубость распространяются на другие добрые английские традиции… или же то, что мы наблюдали, случай всё-таки единичный?

— Вы, сударь, изменник и вор, — процедил Уильям, не считая нужным хоть как-то сдерживаться перед тем, кто одним своим действием искалечил ему всю жизнь, — Этой нелепой попыткой украсть «Паладин» вы поставили крест на мельчайшем шансе моего к вам доброго отношения! Прошу вас молча ожидать прибытия сил правопорядка!

— Ваши ожидания будут превзойдены, сэр невежа, — сухо засмеялся ненавистный тип, не потерявший ни грана лоска и апломба под стволами десятка автоматов, как и его невозмутимая свита, — Сюда направляется генерал Японской Армии Итагаки Цуцуми. Наш с вами будущий начальник, если вы этого не знали. Мне будет очень любопытно услышать, какие именно объяснения происходящего для него вы придумаете.

— Объяснения чему? — все-таки решил полюбопытствовать англичанин. Красная пелена перед его глазами нехотя рассеивалась, а в голове мелькали мысли о том, что он здорово перегнул со своими выдуманными полномочиями.

— А вот и он, — трость в рукав долговязого вновь выполнила указующую роль, но на этот раз ткнув… куда-то в небо. Схвативший бинокль Феррерс уставился в нужном направлении, опознав в приближающемся воздушном судне дирижабль знаменитой на весь мир серии «Клаузер». Парящий гигант медленно спускался к своему мореходному собрату, затмевая своим телом солнце для всех зрителей на палубе.

— Видите ли, — снова взял слово изгой, — Я не зря вас спрашивал о знании английских традиций. Меня возвел в рыцарское достоинство сам Генрих Двенадцатый. Вы знали об этом, сэр?

— Да, знал, — нехотя произнес Уильям. Недоуменно переглядывающиеся солдаты все ниже и ниже опускали стволы своих автоматов.

— Так вот, сэр… — задумчиво протянул Эмберхарт, рассматривая, как брюхо «Клаузера» раскрывается, выпуская из своих недр широкую грузовую платформу на стальных тросах, — Традиция диктует посвящающему в рыцарское звание обязательно снабдить посвящаемого двумя обязательными атрибутами. Рыцарь получает из рук владыки доспех и… коня.

— И что вы этим хотите сказать, сэр? — неохотно выдавил из себя Феррерс, начиная ощущать, что его выводы были несколько… поспешными.

— Я хочу сказать, сэр, — от ленивой издёвки в голосе Эмберхарта чуть не треснула палуба межконтинентальника, — что мои конь и доспех блокируют возможность разгрузки «Паладинов». Итагаки Цуцуми-доно очень пунктуальный человек, поэтому специально прибыл позже, великодушно дав мне время изъять мою собственность из опломбированного хранилища. Все необходимые для процедуры извлечения бумаги вы… великодушно отвергли, как и воспрепятствовали инициативе ознакомиться с ними у достопочтенного капитана…

С опустившейся платформы сошёл атлетичный японец с суровыми чертами широкого лица, в окружении четырех деловитых молодых людей в военной форме, с папками подмышками.

Увидел стоящую в окружении английских солдат группу.

Нахмурился.

И впился взглядом в Феррерса, заиграв желваками.

Уильям в очередной раз попробовал сглотнуть тяжелый ком в горле.

Ой.

— Так и хочется тебе врезать чем посерьезнее, — поделились со мной своими чаяниями неравнодушные люди.

— За что? — вяло полюбопытствовал я, щелчком пальцев разрушая очередную атаку оппонента.

— Рожа у тебя, Эмберхарт-кун, слишком довольная…

— У меня белая полоса в жизни.

— Смотри не ослепни от её блеска.

Услышать от Икари Кёйке дельный совет было совсем уж неожиданным событием, приблизительно такого же уровня, как получить от одной из бегающих по территории академии кицуне бесплатный массаж. Сообщив об этом своему соседу по комнате, я поймал от него лицом метко и быстро брошенную подушку. Кара была признана заслуженной, но затаить — я затаил. В шутку. Редкие дружеские отношения с однокурсниками приходилось ценить.

А вот кицуне… их присутствие изменило саму атмосферу в Якусейсшо. Проворные и вежливые лисолюди были, казалось, везде, куда падал взгляд. Подметали, носили, мыли… в общем, мирно суетились поблизости от студентов, кардинально отличаясь своим легким и веселым нравом от угрюмых, подозрительных и прямолинейных комаину. Более того, они были эффективнее даже как стражи порядка, смело влезая между конфликтующими студентами, весьма любящими выяснять, у кого энергетическая мышца объёмнее и череда ручных печатей длиннее. Кицуне гасили ссоры, снабжали желающих всякой мелочовкой за деньги, сплетничали и шутили.

Но…

Подобная эффективность достигалась проворными Иными за счет непревзойденного умения подкрадываться, шпионить и подслушивать. Юркие девушки и юноши, весело размахивая своими объемными рыжими хвостами, совали свой нос буквально в каждую щель. Говорить о чем-либо серьезном на территории академии стало делом весьма рискованным — поросшие рыжей шерстью уши фигурально росли у чего угодно, включая стены, потолки и унитазы.