Скотт Вестерфельд - Голиаф

В одном из мешков с песком у Малоне обнаружился фотоаппарат, а в другом звукозаписывающая квакушка. Когда он поместил ее себе на плечо, она, подмигнув Дэрин, издала что-то вроде булькнувшей отрыжки.

— Я думал, вы в Стамбуле представляете вашу газетную редакцию, — сказала Дэрин. — Так что опять, что вы делаете здесь? Ведь до Стамбула отсюда десять с лишним тысяч километров!

Репортер сделал красноречивый жест:

— Принц Алек — самая громкая из сенсаций, какие мне удавалось когда-либо разжечь. И ради нее пара океанов на моем пути не помеха. Как только я услышал, что «Левиафан» направляется на восток, я тут же отплыл в Нью-Йорк. Там я проторчал почти две недели в ожидании, когда и откуда вы снова вынырнете.

— Но как вы добрались сюда?

— После того как о той цирковой выходке мистера Теслы начали трубить газеты, я вскочил на поезд до Лос-Анджелеса. Там находится самое большое летное поле на всем Западном побережье. Однако прошлой ночью до меня дошла весточка, что вы направляетесь сюда.

Дэрин скептически покачала головой. Сменить маршрут и сделать дозаправку здесь, у Херста, мистер Тесла уговорил офицеров лишь вчера, причем уже под вечер.

— Весточку? И от кого же?

— От великого изобретателя собственной персоной. Радиоволны и курьерские голуби, мистер Шарп, не одно и то же. Радиосигналы может поймать любой человек, имеющий антенну. — Малоне пожал плечами. — Вас не должно удивлять то, что Тесла решил отправить свое сообщение нешифрованным. В самом деле, зачем дарить все сливки лишь одной какой-нибудь газете?

Дэрин выругалась, прикидывая, кто еще мог отслеживать передвижения «Левиафана». Ведь радио есть и у германских шпионов. Подумалось и о том, с какой стати ей вообще понадобилось спасать Малоне. От таких, как он, вездесуек в итоге одни неприятности.

— Что ж, мистер Малоне. Сюда-то вы добрались, но решать, оставаться вам на борту или нет, будут офицеры. Следуйте за мной.

Она провела его к центральному пролету, затем вверх и вперед в сторону мостика. Коридоры корабля гудели как улей: грузовой отсек был уже открыт для приема топлива и припасов. Проникновение преследователей Малоне на борт было лишь делом времени.

Впрочем, на мостике царила такая же суета, как и везде, и Дэрин, не дослушав, посылали от одного офицера к другому. Капитан сейчас позировал на съемках киножурнала, и никто не хотел нести ответственность за какого-то приблудного репортера. Поэтому Дэрин вздохнула с облегчением, когда в офицерской кают-компании она застала за чаем доктора Барлоу с лори на плече. Малоне она затащила внутрь и прикрыла следом дверь:

— Добрый день, мэм. Это вот мистер Малоне. Репортер.

Ученая леди чуть жеманно кивнула:

— Как любезно со стороны мистера Херста помнить, что для интервью на борту этого корабля есть не только ученые жестянщики.

— Жестянщики! — надменно пискнул у нее с плеча лори.

— Прошу простить, мэм, — сказала Дэрин, — но это не совсем тот, кто вы думаете. Дело в том, что мистер Малоне работает не на мистера Херста.

— Я от «Нью-Йорк уорлд», — пояснил мастер желтой прессы.

— Вот как. Стало быть, нарушитель? — Взгляд доктора Барлоу прошелся по его униформе наземника. — Да еще, насколько я вижу, в маскировке. Вы сознаете, мистер Шарп, что здесь в Америке повсюду германские шпионы?

— Насчет этого, мэм, вы правы, — улыбнулся Малоне. — Целые стаи их. Орды!

— А как именно, мистер Шарп, этот человек проник на борт?

Дэрин сбивчиво начала объяснять:

— Я, это… гм… типа протащил его через иллюминатор, мэм.

Доктор Барлоу вскинула брови, а лори обличительно пискнул:

— Шпионы!

— Но он не может быть германским агентом! — воскликнула Дэрин. — Помните, мы с ним встречались в Стамбуле? Вы, кстати, тоже! На посольской элефантине, припоминаете?

— Парень прав, — Малоне сделал шаг вперед, — хотя с вами мы особо не общались. И уж, конечно, я не носил вот этого.

Он взялся за кончик своих пышных усов и, рывком сдернув их, кинул на стол. Ученая леди изумилась, а ее лори подполз и занялся изучением накладных усов.

— А, так вы тот самый Малоне? — вспомнила она. — Автор тех жутких статей про принца Александра?

— Он самый. И как я тут объяснял юному мистеру Шарпу, останавливаться я не намерен. Если вы, дарвинисты, считаете, что у вас с Херстом на все эксклюзивная сделка, то это еще как посмотреть!

— Никакой сделки у нас с этим вашим Херстом нет, — отмахнулась доктор Барлоу. — Весь этот обходной маневр — затея мистера Теслы.

— Теслы, — подтвердил лори, примеряя усы к своей мордахе.

— Я пытался дойти до капитана, мэм, — сказала Дэрин. — Мистер Малоне находится сейчас в несколько щепетильном положении. За ним по следам идут люди Херста.

— А как же им не идти. — Доктор Барлоу погладила своего лори, который сейчас гордо позировал с усами. — Эта земля — частное владение, что делает этого человека нарушителем.

Дэрин с досадой застонала: ну уж у ученой-то леди откуда такая щепетильность? Или ей те статьи про Алека тоже против шерсти?

— А, так вот на что вы делаете упор? — Эдди Малоне, подтянув стул, сел напротив нее. — Так вот, позвольте вам, доктор, кое-что сказать. Вам вряд ли стоит иметь дело с этим самым Херстом. Из его друзей-воротил некоторые пахнут прескверно.

— Я бы сказала, сэр, что определенный душок — неотъемлемый атрибут вообще всей прессы.

— Ха! — Малоне хлопнул по столу так, что лори подскочил. — Эк, вы меня поддели! Но есть атрибут, а есть полный капут. Одни из нас с душком, а другие откровенно опасны. К примеру, малый по имени Филип Фрэнсис.

— Мистер Фрэнсис? — удивилась Дэрин. — Я с ним вот только что познакомился. Он руководил наземным персоналом.

— Не персоналом он руководит, — саркастично поправил Малоне, — а киностудией «Херст-Пате». По крайней мере, так многие думают. — Он придвинулся ближе и вкрадчиво добавил: — Только они того не знают, что настоящая его фамилия не Фрэнсис. А Дифендорф.

Возникла пауза, которую тоненьким возгласом нарушил лори:

— Жестянщики!

— Он германский агент? — спросила Дэрин.

Малоне пожал плечами:

— Родился в Германии, это точно. И что шифруется, это факт!

— Многие из тех, кто переехал на жительство в Америку, действительно меняют свои имена, — заметила доктор Барлоу, постукивая по столу пальцами. — Но опять же, не все в качестве профессии избирают пропагандистские фильмы.

— Точно, — согласился Малоне. — Вам должно быть известно, как Херст в своих газетах и кинохронике поносит Британию, да и дарвинизм тоже. И вдруг ни с того ни с сего он встречает вас с распростертыми объятиями, расшаркивается и любезничает. Не странно?