Скотт Вестерфельд - Голиаф

Заработали приводы грузовой двери, и по мере того как она начала открываться, внутрь ворвался буйный ветер с солоноватым запахом бухты. Алек поплотнее запахнул пальто; Бовриль на плече знобко дрожал.

Через расширяющийся зазор стало видно приближение воздушного таксомотора. Под пассажирской платформой у него светились четыре небольших баллона с нагретым воздухом, а с боков торчали три вертикальных пропеллера. Таксомотор был большой, на дюжину пассажиров. Алек и мисс Роджерс ехали к берегу в компании мистера Теслы, графа Фольгера, Эдди Малоне, доктора Баска, капитана Хоббса и четверых охранников. Доктор Барлоу, заявив, что не имеет желания фотографироваться вместе с Теслой, осталась ждать, когда «Левиафан» совершит посадку в Нью-Джерси, где она собиралась высадиться. В десятке метров таксомотор подвис в воздухе, и из него начал выдвигаться трап. Пропеллеры, словно обленившись, слегка замедлили вращение, отчего обрели сходство с тарелочками на палках у жонглера — такие же валкие.

— Ой, скорей бы ступить на твердую землю! — воскликнула мисс Роджерс.

— А я счастлив в воздухе, — ответил на это Алек. Увидев, что его слова оказались скрупулезно записаны, от дальнейших высказываний он решил воздержаться.

Трап с тупым ударом приткнулся к грузовому отсеку, и такелажники сноровисто взялись его принайтовливать. Затем, не обременяя себя прощанием, береговой десант поспешил по трапу в таксомотор. Минуту спустя борт «Левиафана» отвалил в сторону.

Все сгрудились на заднем конце платформы, пялясь на Вулворт Билдинг, самый высокий в мире небоскреб, и на панораму Манхэттена. Алек же все это время смотрел на отдаляющийся воздушный корабль.

— Счастлив в воздухе, — сказал над ухом Бовриль.

Алек почесал тварюшку под подбородком:

— Иногда тебя следует называть лори тривиальным.

Зверок на это хихикнул, а Алек почувствовал, как из-за скученности пассажиров на одном краю дно таксомотора начинает крениться. Экипаж вежливо попросил всех рассредоточиться по платформе, и пару секунд спустя возле Алека уже отирался Эдди Малоне:

— Вечер добрый, ваше величество. Как хорошо, тепло благодаря этим вот нагретым шарам, не правда ли?

Алек посмотрел вниз. Горелка баллона внизу пускала в темное небо рябящую струю жара. Бовриль тянул к ней лапки как солдат у бивуачного костра.

— И вправду тепло, мистер Малоне. Только «ваше величество» — обращение неправильное. Ко мне нужно обращаться «ваше ясновельможное высочество». И если вы собираетесь обо мне писать, то прошу помнить, что Фердинанд — это не фамилия.

— Вот как? — суетливо спохватился щелкопер, выхватывая блокнот, зашуршавший листками на холодном ветру. — А какая же она у вас?

— У высшей знати фамилий как таковых нет. Нас определяют титулы.

— Ладно, учтем, — сказал тот нараспев, строча в блокноте. — Быть может, вы хотите сказать что-нибудь о Дэрин Шарп?

Алек замешкался. Вот он, шанс объяснить, кто на самом деле Дэрин. Можно поведать и Малоне, и всему свету о ее отваге и профессиональной доблести, о том, отчего она решилась летать. Но с той стороны платформы с Алека не спускал глаз Фольгер.

Здесь в Нью-Йорке скандал с Дэрин мог лишь отвлечь от выполнения миссии с Теслой. А если начать откровенничать о Дэрин, то заголовки о ней лишь вырастут в длине и размерах.

— Без комментариев, — сказал Алек.

— Гм. Странновато как-то, учитывая, в каком тандеме вы работали в Стамбуле.

Алек с досадой отвернулся. Ужасно неприятно было вот так не сказать о Дэрин ни слова. Хотя никакая репутация не сравнится по важности с конечной целью, цена которой — заключение мира. Или это всего лишь удобный повод, способ не попасться на неловком откровении? Вначале ему было так стыдно за то, что он не знает, кто и что Дэрин есть на самом деле. Но оказалось, нет ничего зазорного, что в друзьях у него не Дилан, а Дэрин Шарп. Может, забыть все эти бдительные наставления Фольгера и высказать Малоне то, что он, Алек, действительно чувствует по отношению к ней?

Принц судорожно сглотнул. А что именно он, кстати, к ней чувствует?

«Левиафан» в вышине отплывал, различаясь теперь лишь смутным силуэтом на фоне усеянной звездами черноты. Суждено ли им теперь увидеться — и с кораблем, и со своим лучшим другом?

Алек заслышал рев мотора и опустил взгляд на бухту. Таксомотор быстро снижался, направляясь к аэропирсам на южном краю Манхэттена. Внизу темную гладь воды вспарывала какая-то моторная лодка, шныряющая среди белесых лучей прожекторов.

— И из того, что я слышал в каньоне у Панчо Вильи, — продолжал Малоне, — я сделал вывод, что вы уже знали, кто она такая. Как давно вы об этом догадались?

Алек нахмурился. Моторка внизу сделала резкий поворот и теперь в кипени бурунов летела в сторону их таксомотора. Внезапно там, на палубе, полыхнула вспышка и мелькнуло дымное облачко, на секунду скрывшее лодку.

— Думаю, это какая-то… — подал Алек голос, осекшийся при виде вырвавшегося из дыма летящего предмета с огненным охвостьем.

— Ракета, — пискнул Бовриль, забираясь Алеку под пальто.

Алек рывком обернулся, но, похоже, никто на него не смотрел — Малоне и тот уткнулся в блокнот.

— Там ракета, — произнес Алек, но, как видно, недостаточно громко. Тогда он выкрикнул: — Мы под обстрелом!

К нему, казалось, с какой-то черепашьей медлительностью стали оборачиваться головы, пока кто-то из экипажа не заметил наконец приближение ракеты. Платформу огласили крики, и взревел, оживая, один из подъемных двигателей. Воздушное такси резко развернулось, чуть не выдернув из-под ног палубу. Ракета была почти уже у цели, шипя как пущенный из паровоза пар. Алек кинулся на днище платформы, прикрывая собой Бовриля, в то время как ракета с ревом пронеслась мимо. Взрыв грохнул сверху, разбрасывая в воздухе побеги пламени, опавшие на таксомотор. На палубу грянул пылающий осколок размером с тыкву и заскакал по ней, шипя и исплевывая дым. Он сшиб одного из членов экипажа, вслед за чем скатился с платформы и ударил один из баллонов с нагретым воздухом. Тонкая оболочка, полная перегретого воздуха, мгновенно воспламенилась. Снизу в глаза полыхнул такой жар, что Алек невольно зажмурился. Закрыв себе лицо, он выглянул между пальцев одетой в перчатку руки. В тот момент, когда экипаж и пассажиры шарахнулись от огня, таксомотор под их весом накренился на один бок. Впрочем, секунду спустя оболочку бесследно пожрал огонь. При оставшихся трех баллонах таксомотор вновь пошел на крен, только теперь в противоположную сторону — на тот угол, где не было подъема. Пассажиры шатнулись туда, при этом один из них заскользил и упал, и в этот миг Алек ясно представил, чем все это закончится. Когда их общий вес будет накапливаться на поврежденной стороне посудины, крен будет нарастать, пока таксомотор в конце концов не перевернется. Это понял и Тесла.