Бек Макмастер - Поцелуй стали

Онория поджала губы и промолчала. А она хороша. Настоящий чертик из табакерки. Блейд заставил себя глотнуть немного эля. Если очень постараться, то он сможет выпить все, но в основном еда и питье ему без надобности. Тем не менее иногда он скучал по вкусу пищи и напитков.

— Из Оксфорда, — ответила упрямица. — Мой отец был профессором, а я прививала хорошие манеры местным барышням.

— И че случилось? Как вас занесло сюда, в Ист-Энд?

В ее глазах блеснуло что-то искреннее, какая-то боль.

— Папа умер, дом сдали другому жильцу, и мы остались без крыши над головой. У меня есть еще кузен в Лондоне, но мы с ним не поладили. Я устроилась на работу к мистеру Мейси, но моей зарплаты недостаточно, чтобы жить в городе. Да к тому же не хочется находиться под пятой Эшелона.

— Чем они вам не угодили? Вы не в ладах с Эшелоном?

— Нет. — Легкая заминка. — Хотя, судя по тому, что о них говорят, мне бы очень хотелось избежать знакомства.

На мгновение она почти расслабилась. И тут принесли рагу. Блейд раскинул руки по спинке дивана и смотрел, как Онория глаз не сводит с блюда, словно никогда в жизни не ела… и вдруг нашла у себя в тарелке дохлую муху.

— Попробуйте вилкой, так гораздо легче, чем пытаться есть мысленно, — посоветовал хозяин трущоб.

И снова заулыбался под ее гневным взглядом. Однако Онория взяла вилку и принялась отщипывать маленькие кусочки хлеба. Блейд отвернулся, наслаждаясь звоном столового серебра и пьянящим ароматом эля и рагу из ягнятины. Если закрыть глаза, то можно еще уловить под этим легкий мускусный аромат женщины, словно «сердце» духов. Блейд же ничего не мог добавить к этой композиции кроме запаха масла для заточки кинжалов и мыла, в котором стирали его одежду.

Голубокровные ничем не пахли. Их тела были холодны. Иногда Блейду казалось, что он постепенно превращается в мраморную статую, лишенную всех признаков человечности, которыми обладали окружающие. Оставался только голод.

Что-то привлекло его внимание — шелест восковой бумаги. Блейд внимательно посмотрел на Онорию, которая снова опустила вилку в рагу. Хлеб исчез. Слишком уж быстро, судя по тому, какие кусочки она от него отламывала.

А теперь Блейд почуял и свинину.

— Зубы Господни, ну вы и упрямица!

Она с изумлением подняла голову:

— Прошу прощения?

— Половина пирога со свининой в кармане и хлеб. — Он покачал головой. — Ага, отдайте их, хоть вам они явно нужнее.

— Мои брат и сестра сейчас сидят и волнуются, где я. Самое малое, что я могу для них сделать — принести домой еду. Все равно мне этого всего не съесть. — Онория положила вилку, едва притронувшись к рагу. — В меня больше не влезет ни крошки.

То, с какой неохотой она смотрела на миску, лишь подтверждало ее слова. Бедняжка так долго голодала, что теперь ела как птичка.

— В следующий раз придется платить, — предупредил Блейд.

Онория вздернула подбородок.

— Следующего раза не будет. Я согласилась приходить на занятия три раза в неделю — ни больше ни меньше.

Он наклонился, вдыхая ее аромат.

— Поживем — увидим.

— Нет. Не уви…

Дверь «Белого оленя» распахнулась. Блейд мгновенно вскочил и выхватил клинок прежде, чем понял, что перед ним запыхавшийся Уилл.

— Тела. Два. Разорванные и обескровленные, будто голубокровный свихнулся и потерял контроль. На Пикл-роуд.

Онория вскинула голову и побелела как снег.

— Это же моя улица!

— Стой здесь, — приказал Блейд.

Онория мельком взглянула на толпу и побежала вслед за господином. Через три дома располагалась ее собственная крохотная съемная квартирка, и Онория ни за что не желала оставаться в стороне.

Блейд шел впереди, силой прокладывая дорогу сквозь толпу испуганных зевак. Онория, спотыкаясь, плелась следом. Люди раздраженно зыркали на них, пока не замечали, кто именно их потревожил, и тут же, как по волшебству, убирались прочь с пути. Вокруг хозяина трущоб быстро образовался островок свободного пространства. Похоже, репутация Дьявола Уайтчепела в подобных ситуациях исключительно полезная штука.

Булыжники заливала кровь, сверкая черным в лунном свете. Один из зевак раздобыл факел, и флюоресцентное сияние осветило блестящие алые брызги у сапог Блейда.

Онория сглотнула. Она уже видела кровь — в пузырьках и мензурках в отцовской лаборатории и в образцах, которые брала у Чарли, чтобы проверить уровень вируса. Но не так, на плиточном камне, как будто какой-то художник широкими взмахами кисти разбросал капельки во всех направлениях. Залитые лунным светом, два тела, застывшие в ужасных позах, буквально бросались в глаза. По иронии судьбы вечно стелящийся в этой части Лондона туман сегодня рассеялся.

Блейд повернулся и, заметив идущую за ним по пятам Онорию, пробурчал:

— Я ж сказал: стой там. — А потом обратился к толпе: — Расходитесь, вы все уже видали, теперь пошли прочь.

Зеваки разошлись, тихонько переговариваясь между собой. Крупный мужчина, прибежавший за Блейдом в таверну «Белый олень», встал на колени рядом с хозяином и внимательно рассмотрел место преступления горящими янтарными глазами. Двое других с татуировками жнецов на запястьях маячили неподалеку. У одного к голове была прикручена стальная пластина, а на месте левой руки торчал страшный крюк. Второй с дьявольской улыбкой подмигнул Онории.

— Дикарка Нелли подняла тревогу, — пояснил тот, кого Блейд назвал Уиллом. — О’Шей послал меня за вами, а сам направился сюды очистить улицу.

Мужчина повыше — тот, что подмигнул Онории, — сплюнул в сторону:

— Чертовы стервятники обступили мя прежде, чем я успел все скрыть, — проворчал он с сильным ирландским акцентом.

— Кто они такие? — Блейд встал на колени, соединил кончики пальцев обеих рук и пристально осмотрел тела. Близко он не подходил, и Онория снова заметила то странное выражение на его лице: раздувающиеся ноздри, зрачки заполнившие собой всю радужку.

Каким бы страшным ни было место преступления, оно ему нравилось. Во всяком случае, запах крови.

Онория поежилась и посмотрела в сторону маленького домика — четвертого, если считать отсюда, — где в окошке горел свет.

— Судя по запаху, братья Джем и Том Барреты с Брик-лейн, — сообщил Уилл.

— Иисусе! — воскликнул О’Шей. — От он их отделал! Родная мамаша теперь не признает.

Блейд коснулся пальцем капельки крови.

— Их убил не человек.

— Ага, — согласился Уилл. — Это тварь их растерзала. Ну хоть начала с горла, такшо долго не мучились.

— Единственный голубокровный в наших местах — эт ты, но ты б ни за что не сорвался, — пробормотал О’Шей.

Онория похолодела. Трепет зародился в ее животе, а потом поднялся выше, пробирая до костей и оставляя во рту горький привкус. О боже, Лена!