Руслан Бирюшев - Ветер с Востока (СИ)

Дронов кивнул и достал из-за пазухи ракетницу. Приоткрыл дверцу, направил тупорылый ствол вверх, вдавил спуск.

— Вш-ш-ш-шух-х-х! — В небо взметнулась красная ракета, оставляя за собой длинный хвост. Этот сигнал означал, что броневик захвачен успешно, и что машина на ходу, эвакуация не требуется.

В ответ над дорогой с таким же шипением взлетел зелёный огонёк — застава взята, тракт под контролем, преград нет. Самое большее через минуту караван придёт в движение…

— Пошло веселье. — С какой-то странной унылой ноткой сказал за спиной капитана Алим. Через мгновенье наверху звонко ударил пулемёт…

— Понк-понк-понк-понк-понк-понк! — Звук, с которым британская «машинка» выплёвывала свинец, отличался от звука русской «перепёлки», но эффект был сходен. Севший в кресло водителя Николай увидел через боковое окно, как человеческие фигурки на окраине лагеря, чёрные в свете костров, валятся, будто кегли — полегло не меньше десятка, прежде чем уцелевшие бросились врассыпную. «Понк-понк-понк… Вж-ж-жи-и-и!» — стрелковая башенка «Роллс-Ройса» с душераздирающим ржавым скрипом повернулась влево, потом вправо. Казак не отпускал гашетки, водя стволом пулемёта как садовым шлангом, щедро «поливая» вражескую стоянку пулями. В ответ вместо выстрелов раздались заполошные вопли и испуганное конское ржание — дремавший лагерь просыпался, сходу погружаясь в хаос и панику.

— Сигнал от обоза! — Крикнул другой станичник, оставшийся снаружи. Действительно — над еловой рощей гасли три белых ракеты. Их выпустили с тракта, совсем близко…

— Будем держаться здесь, пока все повозки не пройдут. — Голос китайского «советника» из боевого отделения донёсся глухо, как из бочки — тот склонился над паровым котлом, подкручивая какие-то вентили на пучке тонких трубок. — Потом пропустим арьергард и последуем за ним, прикрывая.

— Угу. Если оно всё-таки поедет. — Уточнил Николай, кладя ладони на рулевое колесо — холодное, металлическое, скользкое. Прежде оно было покрыто чем-то, но сейчас на голом железе остались лишь следы клея. — И если не сломается через полсотни метров. Или мы не опрокинемся в кювет…

Пулемёт вдруг словно поперхнулся. Хлопки выстрелов сделались глуше, а затем вовсе оборвались.

— Пули кончились! — Стрелок выглянул из башни. — Давайте ещё, быстрее!

— Скорнячкин, полезай внутрь, будешь Андроченко с оружием помогать. — Распорядился капитан, мысленно обругав себя за то, что сразу не подумал о втором номере для пулемёта.

— Николай Петрович, а вы не знаете, сколько пуль у англицкого «виккерса» в коробе? — Пока второй казак забирался в салон, первый уже спрыгнул со скамьи-подставки и открыл ящик для боеприпасов. Чтобы не копаться впотьмах, боец взболтал висящую под потолком проволочную сетку с химической лампой, заставив последнюю тускло мерцать.

— Сто тридцать, вроде… Нет, это у крупнокалиберного. Тогда двести пятьдесят, скорее всего. Как у «перепёлки». — Пока бойцы возились с перезарядкой, Дронов нервно посматривал в сторону лагеря. Паника там стихала, костры гасли один за другим, коротко вспыхивая напоследок — очевидно, их спешно заливали водой из вёдер. Всполохи оставшихся позволяли разглядеть, что всё больше вооружённых людей стягивается навстречу нежданной угрозе.

— Значит, заряд неполный был, успели пострелять. — Андроченко отцепил пустой короб от пуль, позволив тому упасть на пол. — Я едва сотню выпустил.

Николай не ответил — в этот самый момент он услышал характерный высокий свист, почти слившийся с отдалённым хлопком: «Фьють!». Пуля…

— Ну вот, по нам уже стреляют. — Заметил офицер, сжимая руль посильнее. Броневик был повёрнут к врагу правым бортом, и водительское место тоже находилось справа, что внушало беспокойство.

— Опомнились, гады. — Натужно крякнул казак Скорнячкин, подавая в башню стальной ящичек, набитый свинцовыми «гостинцами». Оружие бронеавтомобиля было куда новее его самого, но тоже не первой свежести — у современных пулемётов зарядные короба делали из материалов куда как полегче.

— Фьють! Фьють! Фщ-щух! — Пули свистели всё чаще, к ним, судя по звуку, прибавились ещё и стрелы. А ведь луком местные стрелки владели куда как уверенней, нежели ружьями, засадить стрелу в окно или даже бойницу им было вполне по силам.

— Прикажете ответить, ваша милость? — Поинтересовался дежурящий снаружи станичник. Он предусмотрительно держался вне круга света, не подставляясь зря — даже сам Дронов его не видел. — А то обнаглеют супостаты, покуда перезарядимся.

— Нет. — Качнул головой Николай, похлопывая ладонью по рулевому колесу. — Они уже потушили все огни, прицельно палить без толку, ничего не видно. Теперь только очередями садить, на подавление.

— Может, тогда и нам костёр залить?

— Не надо, мы же отвлекаем. Просто сами к огню не суйтесь. А машину пусть видят и стреляют по ней, что ей сделается…

Андронченко в своей башенке лязгнул затвором, подтверждая конец перезарядки, и пулемёт вновь ожил. К острым запахам сгорающего мальварина и раскалённого металла в кабине примешался ещё и мерзкий «аромат» углекислого газа — знаменитое «амбре современной войны», смесь преотвратная.

На тракте, тем временем, появились всадники — человек пятнадцать, и каждый вёл в поводу лошадь. Они стремительно промчали до глиняных домиков заставы, где горели факелы, остановились там на минуту. Когда группа продолжила движение, число наездников удвоилось, а свободных лошадей не осталось.

— Авангард эскорта забрал Джибековых хлопцев. — Доложил капитану Джантай. Слово «хлопцы» в отношении бравых джигитов, да ещё из уст киргиза, звучало забавно, хотя вряд ли подхвативший его у казаков бугинец мог оценить это. — Первые арбы вижу, уже на дороге. Мчатся как черепахи напуганные.

Мятежники тоже увидели выползающую из-за рощи голову каравана и, воспользовавшись тем, что пулемёт сделал паузу, поднялись в атаку с яростным боевым кличем: «Хайт! Ха-а-айт!». Дронов не различил с такого расстояния отдельных воинов — ему показалось, будто от лагеря хлынула тёмная волна, на гребнях отблёскивающая оружейной сталью. Лишь справа он смог заметить идущий особняком, вдоль опушки, конный отряд. Немногие бунтари успели в суматохе отыскать своих коней, однако и их пропускать к обозу не хотелось.

— Пулемёт направо! — Крикнул он в салон. — Цель — всадники! Всем укрыться за машиной, под пули не лезть!

— Подаю пар на второй пулемёт, можно стрелять! — Добавил со своего места китаец.

Казак-пулемётчик не стал переспрашивать — крутанув башню, вдавил обе гашетки разом. Первых конников буквально смело, как будто они со всего маху напоролись на невидимый трос, протянутый поперёк пути — это было видно даже издалека, в неверном лунном свете. Паровая автопушка не хлопала — била. Звонко, оглушительно, короткими очередями: «Дынь-дынь-дынь! Дынь-дынь-дынь!». Её тяжёлые пули — конические, а не круглые, как у простых пулемётов — летели много точнее и крошили даже металл. Живая плоть вообще не была для них препятствием.