Дмитрий Матвеев - Основной закон

Вероника перевела дух, отпила морса и продолжила:

– Знаешь, я тут испортила дома телевизор…

Валерик кивнул, показывая, что он в курсе этой истории.

– …а заодно ноутбук и смартфон. Вот, посмотри, с чем я нынче хожу: смех один.

Она, нервно хихикнув, достала из крошечной сумочки дешевый кнопочный телефон, продемонстрировала, убрала обратно и продолжила:

– Я не жалуюсь, не подумай. Я о другом. Понимаешь, когда ничего этого не стало, ни телевизора, ни интернета, у меня вдруг появилось много свободного времени. Это кошмар – время, которое нечем занять. А домашняя работа, ее не так много, у меня квартира сейчас блестит и сверкает сильней, чем у кота причиндалы. Но это все равно не спасает. Как только перестаешь чем-то заниматься, приходят мысли и воспоминания. И вспоминается, как назло, самое гадкое, все те моменты, где я… в общем, где была неправа. И про тебя тоже. Понимаешь, это такая китайская изощренная пытка – раз за разом заново переживать одно и то же событие, понимая при этом, что вела себя совершенно по-идиотски, мучаясь от стыда за себя и от невозможности что-нибудь изменить.

Она прервалась, схватилась за стакан и в два глотка осушила его до дна. Валерик галантно наполнил его заново, но Вероника уже продолжала:

– Тогда, в парке, когда меня похищали… Не знаю, что мне вкололи, но ощущения были… впрочем, это неважно. Вот только я все видела и слышала. И запомнила все, до мельчайших подробностей. Я папе об этом не рассказывала, но я видела, как ты меня вытащил из машины, как пытался… я не знаю, что и как ты там делал, но я помню твое лицо, твои глаза. Я сделала тебе столько гадости, а ты меня спасал. Я…

Она схватила стакан обеими руками и попыталась выпить еще морса, но ничего не вышло, лишь зубы выбили дробь по стеклу. Хорошо еще, напитка в нем оставалось не больше четверти – точно бы расплескала. Она попыталась поставить стакан обратно и не смогла: руки трясло так, что она скорее расколотила бы его о стол. Валерик дотянулся, взял у девушки стакан и отставил его подальше. Вероника же освободившимися руками вцепилась в край стола мертвой хваткой и, спотыкаясь на каждом слове, выговорила, наконец:

– Я очень виновата перед тобой. Прости меня, пожалуйста.

И замерла, словно в ожидании приговора, глядя на Валерика как кролик на удава и тщетно пытаясь унять сотрясающую ее нервную дрожь.

Вероника не врала. Ни в одном слове. Это Валерик сейчас чувствовал безошибочно. Получается, она специально пришла именно для того, чтобы все это сказать. Ради этой последней фразы. И что теперь с ней делать? Валерик и без того давно уже успокоился и не держал на нее зла. А как ей это сказать? Так, чтобы не давать повода женской мнительности, не повторяться потом, бесконечно уверяя в своей искренности. И времени-то подумать нет. Вон, вся как струна натянута. Еще чуть потянешь – и оборвется.

Валерик поднялся, подошел к девушке вплотную, взял ее руки в свои, поразившись тому, насколько холодны ее пальцы. Сказал совершенно искренне, помня, что она тоже в принципе может чувствовать ложь:

– Я тебя давно уже простил.

Тут он ничуть не покривил душой. Действительно, простил. Ну а "давно" – это понятие относительное. Теперь бы еще успокоить девушку, убавить напряжение. А то она еще и здесь устроит локальный электрический армагеддец. По-хорошему, для полноценного релакса надо было бы дать пациентке полстакана коньяка. Но вот именно ее и именно сейчас поить не стоит. Еще посчитает, что он хочет лишить ее способностей. Вот млин, а ведь даже банальная валерьянка – это спиртовый раствор. Говорят, бывает и в таблетках, но это ж в аптеку бежать, а оставлять гостью одну в таком состоянии точно не стоит.

Все эти мысли промелькнули в голове Валерика за долю секунды и исчезли в тот момент, когда Вероника подняла на него глаза. По правой щеке у нее сбегала серебристая капля.

– Честно? – недоверчиво спросила она.

– Честно, – подтвердил Валерик.

Девушка всхлипнула.

– Я так боялась, что ты… что никогда… что…

И, наконец, разревелась. Уткнулась лицом ему в живот, обхватила руками за пояс и заревела в голос. Что ж, тоже неплохой способ скинуть нервное напряжение. Валерику оставалось лишь гладить ее по голове и говорить дежурные утешалки: "все будет хорошо", "все уже в порядке" и прочее в том же духе.

Сколько времени длился водопад, Валерик не знал. Но когда Вероника, наконец, успокоилась, футболка промокла насквозь, пояс джинсов тоже отсырел. Всхлипывая, гнусавя и пряча лицо, она прошептала:

– Спасибо.

И убежала в душевую.

Ну да, вид у нее был сейчас тот еще: мокрые щеки, распухшие от слез покрасневшие глаза, еще и нос заложило. Куда девалась холодная и неприступная красавица? Обычная девчонка.

Валерик, переодевшись в сухое, сидел на кухне и завтракал. Ну что сделаешь, если господин Усольцев срубал все, что было приготовлено на утро? Пришлось заново нарезать хлеб, пластать сыр и колбасу. К счастью, процесс этот много времени не занимает.

Скрипнув, отворилась дверь ванной, и в коридоре появилась прежняя Вероника ничуть не похожая на недавнюю зареванную девчонку. Она прошла на кухню, присела на край табурета. Прямая, изысканная, чуть отстраненная. Какое-то время она глядела, как Валерик один за другим поглощает бутерброды, затем, глядя прямо на него, спросила:

– Валер, скажи, раз уж нашлась возможность перечеркнуть все плохое, что было, что я натворила… может между нами что-то быть? Какие-то отношения, чувства? Только честно.

Валерик только покачал головой.

– Уже нет, максимум – дружба.

– Но почему?

И тут же, сама себе ответив на свой же вопрос, переспросила:

– Иринка?

– Да.

– У вас все настолько серьезно?

– Более, чем.

– И мне ничего не светит?

– Ничего.

Спас Валерика от продолжения тягостного разговора телефонный звонок. Номер был незнакомым. Валерик мазнул по экрану, принимая вызов. В трубке раздался приятный мужской голос. Тоже незнакомый.

– Здравствуйте, Валерий Григорьевич.

– Здравствуйте, – ответил студент, недоумевая, кому это он понадобился с утра в субботу.

– Извините за беспокойство, но у вашего недавнего пациента резко ухудшилось состояние. Было бы очень хорошо, если бы вы смогли его осмотреть в течение ближайшего часа.

Это что, к пахану снова наведался старик Кондратий? Вот черт… Как же не вовремя! Ни раньше, ни позже, аккурат именно сейчас. Но и отказаться тоже нельзя. Не отказывают таким людям, если хотят жить долго и счастливо. Кроме того, хоть он и не полноценный врач, но ответственность за людей, которых лечил, за результат своей работы никуда не девается. Нет, откосить не выйдет, придется ехать. Но как быть с Иришкой? Она должна подъехать вот буквально минут через десять-пятнадцать. Ее надо встретить, открыть ей дверь…