Annette_Liu - Магистр дьявольского культа

Чем больше он говорил, тем тяжелее становилось у него на душе: «Большинство заклинателей знают, что это наша территория, поэтому они никогда не отправляются на ночную охоту в Цин Хэ. Кто бы мог подумать…»

Кто бы мог подумать, что Не Хуай Сану так не повезет. Сначала несносный мальчишка вздумал заглянуть на хребет Синлу, а потом Лань Ван Цзи и Вэй У Сянь отправились туда же по указанию призрачной руки. Не Хуай Сан повторил: «Хань Гуан Цзюнь и тот, кто рядом с вами… Я уже просил вас никому не раскрывать моей тайны. А иначе…»

А иначе, исходя из нынешнего полуживого состояния Ордена Цин Хэ Не, Не Хуай Сана объявят страшным преступником и позором своей семьи и даже его смерть не смоет этого клейма. Становилась также ясна и причина, по которой он предпочитал быть посмешищем для всех кланов и орденов вместо того, чтобы практиковаться в совершенствовании тела и духа или же тренировать искусство владения саблей. Чем более искусным заклинателем он бы становился, тем более распалялся бы его нрав, и, в конце концов, он закончил бы свой жизненный путь так же, как его брат и предки. Но даже после смерти Не Хуай Сана, его сабля продолжила бы требовать новых жертв и доставлять потомкам сплошные головные боли. При таком раскладе быть «Незнайкой», возможно, не самый плохой вариант.

Решения их проблемы не существовало. Так повелось испокон веков, с самого родоначальника клана Не, и так будет продолжаться и впредь. Разве могут потомки отречься от завета предков, попрать основы и устои своей семьи? Все кланы заклинателей таят свои секреты мастерства. И так же, как Орден Гу Су Лань особенно искусен в музыке, кровожадные сабли Ордена Цин Хэ Не стали его собственным способом сражения за место под солнцем с другими кланами. Если же они и решатся отступить от идеалов своего основателя, кто знает, сколько лет им придется искать свой путь и удастся ли им вообще это осуществить. К тому же, Не Хуай Сан никогда бы не предал свой клан и не избрал бы иную стезю. В итоге ему оставалось только одно – быть болваном и размазней.

Если бы он не возглавлял некогда великий Орден и по-прежнему вел праздную жизнь, как в юности в Облачных Глубинах, то, несомненно, чувствовал бы себя куда более уютно. Но его старший брат столь рано оставил этот мир, поэтому, невзирая на все трудности, Не Хуай Сану пришлось взвалить на свои плечи огромную ответственность и, спотыкаясь, брести вперед.

Не Хуай Сан ушел, снова и снова умоляя их никому не рассказывать об услышанном, и Вэй У Сянь на какое-то время призадумался. Внезапно он осознал, что к нему приблизился Лань Ван Цзи, опустился на одно колено и принялся с серьезным видом закатывать его штанину. Вэй У Сянь поспешно воскликнул: «Что, опять?!»

Лань Ван Цзи сказал: «Сначала надо избавиться от проклятой метки».

За сегодня Хань Гуан Цзюнь уже во второй раз встал перед Вэй У Сянем на колени. Вид у него был степенный и строгий, но Вэй У Сянь все равно не мог вынести подобного зрелища, и предложил: «Лучше я сам». Быстро закатав штанину, Вэй У Сянь понял, что проклятая метка уже поразила всю голень, колено и продолжала ползти вверх. Он заметил: «Она уже на бедре».

Лань Ван Цзи отвернулся и никак не реагировал. Вэй У Сянь нашел это весьма странным: «Лань Чжань?»

Примечания:

Софистика – искусство спора на основе преднамеренных нарушений законов логики, искажении фактов, обращении ложных доводов в верные и т.д.

Напомним, преображение – процесс превращения трупа в ходячего/лютого мертвеца.

В древнекитайских одеждах предусматривались рукава-карманы для хранения всякой мелочевки.

Глава 27-29.

Глава 27. Злость. Часть пятая

Лишь после этих слов Лань Ван Цзи вновь повернулся к Вэй У Сяню, но все же не осмеливался посмотреть тому в глаза. От такого зрелища Вэй У Сянь заморгал, и знакомое желание озорства зародилось в его душе. Но стоило ему открыть рот с намерением подразнить Лань Ван Цзи, как внезапно со стороны стола раздался дребезжащий звук.

Оба мужчины тут же встали. Чайные чашки и заварной чайник оказались на полу разбитыми вдребезги, а посреди осколков белого фарфора и чайных лужиц лежал мешочек Цянькунь, поверхность которого то вздымалась, то опускалась, словно то, что было заключено внутри, отчаянно рвалось на волю.

Несмотря на то, что мешочек Цянькунь едва ли превосходил размером ладонь, он предназначался специально для хранения различных магических предметов, поэтому изнутри и снаружи был прострочен сложными заклинаниями. Днем Лань Ван Цзи запечатал руку в этом мешочке и положил на стол, придавив для верности чайной чашкой. Сейчас же, увидев, как она бесновалась, Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи, наконец, вспомнили, что пора исполнять «Покой». Как ни мощна была подавляющая способность мешочка Цянькунь, все же одной лишь ее было недостаточно для сдерживания призрачной руки, поэтому вечерами они играли умиротворяющий «Покой».

Вэй У Сянь потянулся за бамбуковой флейтой, которая по обыкновению находилась у него за поясом, но на этот раз ничего не обнаружил. Обернувшись, он увидел свой инструмент в руках Лань Ван Цзи. Тот стоял со слегка опущенной головой и аккуратно обтачивал флейту, полностью поглощенный этим занятием. Спустя некоторое время Лань Ван Цзи вернул инструмент его владельцу, и Вэй У Сянь заметил, что после обработки даже самые мелкие детали, такие, как прорези для пальцев, приняли куда более изящную форму.

Лань Ван Цзи сказал: «Играй как положено».

Вспомнив, как ужасно они исполняли мелодии дуэтом в минши, настолько отвратительно, что Лань Ци Жэнь вышел из состояния глубокого обморока, чтобы побраниться, а затем вновь впасть в беспамятство, Вэй У Сянь захохотал так громко, что едва не распластался по полу. В голове у него пронеслось: «Бедный Лань Чжань столько дней был вынужден терпеть мою игру». Он прекратил дурачиться и с надлежащей серьезностью поднес флейту к губам. Однако, услышав всего несколько нот, мешочек Цянькунь внезапно в несколько раз увеличился в размерах и одним махом встал на землю!

Одна из нот сорвалась на оглушительный треск. Вэй У Сянь заметил: «Неужели наш дражайший друг уже привык к какофонии? Сейчас я играю как положено, но он все равно недоволен».

Будто в ответ на его слова мешочек Цянькунь подлетел к Вэй У Сяню. Тон мелодии Лань Ван Цзи тут же резко изменился, и неуловимым движением руки все семь струн одновременно затрепетали, издав яростный звук, сравнимый с внезапным горным обвалом. Мешочек Цянькунь мгновенно рухнул обратно на землю. Вэй У Сянь как ни в чем не бывало продолжил играть, а Лань Ван Цзи расслабил запястье. Вернувшись к кроткому мотиву «Покоя», мелодия гуциня мало-помалу успокоилась и мягко слилась с мелодией флейты.