Семён Афанасьев - Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7

Можно было, конечно, банально вызвать пилота и через гаджет (благо, высота и покрытие сетки позволяли); но было попросту лень лезть в карман.

Вертолёт, подчиняясь взмаху руки оябуна, резко сменил курс, заходя на посадку.

В этот момент зазвонил смартфон.

— Ч-ч-чёрт. И не хотел ведь лезть в карман, — добродушно проворчал Сё. — О, приветствую. А ты какими судьбами…?

— Не ожидал? — насмешливо спросила соткавшаяся в воздухе голограмма одного из старших.

— Да не то чтобы не ожидал, — всё также на позитиве ответил бывший спортсмен. — Просто у вас свои дела, мне вы особо не докладываете. А сейчас как почувствовали — сразу принялись звонить.

— Как разговор?

Вопрос был вроде бы и нейтральным, но не без подвоха.

— Знаешь, меня тут один старшеклассник недавно умной вещи научил, — хохотнул толстяк в ответ. — Тот, кто задаёт в беседе вопросы, контролирует ситуацию. Потому что именно вопрос ведёт разговор в какую-либо сторону.

— Ты это к чему? — собеседник немного насторожился. — Кстати, ты уверен, что школьники — подходящий для тебя источник образования? С учётом места в обществе?

— Я это к тому, что если отвечу на ваш вопрос, как там мой разговор, то получается, что я перед вами отчитываюсь. — Сё очень быстро из амплуа добродушного толстяка перетёк в состояние серьёзного и собранного руководителя не самой простой организации. — А я этого делать не собираюсь, если что. Ну и насчёт моих источников самообразования: это только дурак, сколько его ни учи, всегда всё знает. А я ещё по спорту для себя вывел: крупицы полезного знания могут могут находиться везде. Надо просто уметь слушать и делать хорошие выводы.

— Мне не очень нравится тональность нашей беседы, — внешне спокойно констатировал собеседник.

— А мне не нравится то, что творится на улицах, — без паузы ответил оябун. — Ещё больше мне не нравится постоянное потепление от года к году, и шторма зимой тоже не нравятся. А уж как я ненавижу тайфуны, у-у-у! Ещё мне не нравится, что меня бросила девушка. Навсегда. Уже молчу, ради кого она меня бросила… — Его лицо снова стало весёлым и бесшабашным. — Чё, будем и дальше делиться друг с другом нашими завышенными ожиданиями? Или в итоге скажешь, чего хотел? Колись давай, завязывай сеять интриги. На ровном месте.

— М-да. А ты очень изменился, причём за какие-то считанные дни. — Старший снова констатировал, но на этот раз с нескрываемым разочарованием.

— Всё течёт, всё меняется, — беззаботно отмахнулся здоровяк. — Ты просто потрепаться хочешь?

— Видимо, тот малолетний пацан тебе в голове что-то здорово сдвинул, когда по мордасам при всех надавал. — Глаза собеседника, несмотря на внешне спокойный тон, внимательно отслеживали малейшие нюансы мимики Сёгуна. — И когда тебя, можно сказать, от твоей же бабы на пинках вынес.

— Приём называется дешёвое обесценивание, — не меняясь в лице, весело пожал плечами бывший спортсмен. — Ты сам просто никогда в жизни не дрался, разве что в младшей школе. Иначе знал бы: всё в этом мире переменчиво и непредсказуемо.

— … а теперь ты ему даже прислуживать добровольно рвёшься, — старший словно проигнорировал последнюю фразу оябуна.

— И снова всё то же дешёвое обесценивание, — фыркнул Сё. — Если насчёт одной конкретной проигранной драки — так на всё воля божья, как говорят наши соседи христиане. Если хорошо подумать, я гораздо больше для себя открыл именно благодаря тому проигрышу. В хорошем смысле.

— Да ну?! — в голосе говорившего явственно прозвучала насмешка.

— Угу. Кстати, если бы тогда выиграл и стоптал пацана, то лично мне в итоге стало бы лишь хуже. Такой вот парадокс.

— Ты сейчас это всё искренне? — старший вложил в интонации максимум пренебрежения.

— Вполне, — толстяк снова равнодушно пожал плечами. — Зачем мне тебя обманывать, тем более на такую тему? Ладно, был бы ты красивой девушкой, — оябун весело хохотнул. — А я бы тебе доказывал, что мне восемнадцать лет и что я ни разу не был женат, гы-гы.

Собеседник закашлялся.

— И отсюда напрашивается вывод: иногда проигрывать — только на пользу. — Сёгун, несмотря на все усилия коллеги, сохранял абсолютно непрошибаемый и безмятежный позитив.

— Не знал, что ты решил удариться в мазохизм.

— Не язви, — весело отмахнулся бывший спортсмен. — Как говорила одна моя в прошлом очень близкая знакомая: ты банален потому, что повторяешься. Заметил, что из всего возможного арсенала используешь один-единственный приём? Обесценивание?

— Решил теперь поупражняться в риторике?

— Не я, — толстяк насмешливо посмотрел на голограмму. — В драматургии есть такой фокус, называется "кризис жанра". Рассказать тебе, что это значит?

— Ты что, реально мозгами поехал? — теперь в интонациях старшего не было даже намека на добродушие.

— О-о, и снова оно, — заржал сумоист. — Не хотелось бы и мне вслед за тобой банально повторяться, но и это тоже было обесценивание. А-а-га-га-га-га.

— У тебя явные проблемы с головой, — нервно бросил собеседник, теряя самообладание. — Ты что, сейчас со мной не разговариваешь нормально из принципа? Или у тебя есть свой план, о котором никто не знает?

— Не-а. Просто не хочу больше играть за вашу команду, это раз. Мне насрать на твои дешёвые манипуляции, это два. Сюда же, к этому же пункту: знаешь, сколько раз на татами за один турнир тебя пытаются раскачать эмоционально? Противники, на минутку, не коллеги, — здоровяк со значением поднял вверх указательный палец. — Поверь, там далеко не такой примитив, который льётся сейчас в твоём исполнении! Считай, что у меня иммунитет, — Сёгун иронично ухмыльнулся. — И ты меня не слышишь: из любой, абсолютно любой плохой ситуации нужно уметь делать хорошие выводы. Чем я и занимаюсь.

— Это всё, что ты мне сегодня скажешь?

— А мне что, для тебя танго станцевать?! — неподдельно удивился оябун. — Или изобразить номер из шестовой акробатики?! Так это не ко мне. Всё, давай. У меня такси приехало, пока.

Здоровяк бросил гаджет в нагрудный карман, не заботясь отключением связи, и пошёл к вертолёту.

***

Примерно в то же время.

— Масахиро Асада, к вам посетитель! — не успел я вернуться в свою каморку после визита Сёгуна, как дверь снова открывается.

Стоящий от неё сбоку охранник как бы предполагает, что мой отказ не предусмотрен.

— Вы же слышали, что я сказал прошлый раз, — укладываюсь на лавку, пожимая плечами. — Без моего дееспособного законного представителя — никаких больше бесед. Ну или, если хотите, я сейчас могу демонстративно похрустеть костяшками пальцев и предложить вам заняться акробатикой.

— Это же не моё решение, — вздыхает немолодой усталый мужчина с мешками под глазами.