Владимир Васильев - Ведьмак из Большого Киева (сборник)

Сам ведьмак уже спешил к пролому.

Синтия, вдруг исполнившись холода и безразличия, направилась следом.

«Мне тоже предстоит стать такой, — подумала полуорка отрешенно. — Равнодушной и безжалостной. Если я хочу отомстить за Брид…

А хочу ли я?»

Какие-то три недели назад она не сомневалась в ответе на этот вопрос. А теперь вдруг усомнилась. Странное дело: ведьмак учил ее именно этому, холоду и безразличию, равнодушию и безжалостности. А привел едва ли не к прямо противоположному.

Не стоит врать себе, Синтия прекрасно понимала, что те же три недели назад ей в голову не пришло бы жалеть локомотивчик. Хотя бы потому, что она понятия не имела, как подобные механизмы устроены. А теперь знала, хоть общо и поверхностно — но знала. Выходит, знание ведет к милосердию? Абсурд ведь. Как может знание о жестокости вести к милосердию?

Или все-таки может?

— Ну не тормози, воспитуемая! Или ждешь, пока пыль осядет? Или пока на шум явятся заводские?

— Геральт, — спросила Синтия едва не сорвавшимся голосом, — скажи, тебе не жалко было локомотивчик?

— Мне? — переспросил Геральт. — Нет. Жалость вредит. Постарайся это запомнить.

Но при этом он так пристально посмотрел полуорке в глаза, словно пытался объять ее душу и мысли. В этом взгляде что-то определенно было. Но что? Одобрение? Надежда на то, что ученица правильно воспринимает науку?

А секундой позже Синтия поняла.

Гордость.

На заводах кто-то точно обитал: мелкие следы редкого присутствия живых то и дело попадались по пути. Хотя, вопреки опасениям Геральта, никто на грохот при штурме ворот так и не явился — по крайней мере в те несколько минут, что понадобились ведьмаку и полуорке, дабы шмыгнуть на территорию и бегом пересечь пустырь между забором и ближайшим цехом. Ведьмак почему-то опасался только открытых участков, видно, среди строений или внутри них надеялся легко укрыться. Или без труда отбиться от недовольных вторжением хозяев.

Судьбой локомотивчика Геральт перестал интересоваться в момент столкновения того с воротами — если вообще когда-либо интересовался судьбой машин, которые использовал. Откровенно говоря, от геройского тарана локомотивчик особо не пострадал, лишь слегка погнул поручни на площадке перед кабиной — основной удар о ворота приняла на себя лапа сцепки с вагонами, торчащая вперед. Плюс несколько царапин на кожухе да ободранная колючкой крыша — вот и весь урон. После прохода сквозь ворота локомотивчик прокатился по рельсам еще метров полста и остановился. Когда Геральт и Синтия пробегали мимо, он слегка дернулся, словно испугался, что его снова заставят что-нибудь таранить, но живые пробежали мимо, и машина успокоилась. В сущности, такие давно прирученные старички очень покладисты и послушны.

По заводу ведьмак и ученица старались идти по возможности быстро и незаметно. Геральт намечал путь, Синтия пыталась не отстать. Получалось… почти. Живых они так и не встретили. Точнее, не встретили бы, если бы Геральту не вздумалось заскочить в сторожку у самого выхода с территории.

Но Геральту вздумалось.

Сторожка была пуста. Большое стеклянное окно глядело на блестящие никелированные турникеты; стол перед окном, на столе — недопитая чашка чая. Часы на стене, а под часами — нечто напоминающее телефон или переговорник, но почему-то с небольшим экранчиком в верхней части. Экранчик светился, показывая искаженное лицо незнакомого живого — человека средних лет. От живого веяло страхом. Губы его шевелились, словно он читал молитву.

А секундой позже Синтия поняла, что живой ее тоже видит.

— Ух ты, — сказал Геральт с намеком на удивление в голосе. — Видеофон! Надо же — в такой дыре!

— Видеофон? — переспросила Синтия с любопытством. — Что такое — видеофон?

— То же, что и телефон. Только с передачей не одних голосов, а еще и изображений собеседников.

— А… — поняла Синтия. — И такое, оказывается, бывает?

— Бывает еще и не такое, — пожал плечами Геральт.

Синтия вновь взглянула на экранчик.

План стал крупнее, словно живой вплотную приблизился к своему аппарату. Теперь он что-то кричал, но ни единого звука видеофон не воспроизводил.

Геральт несколько секунд изучал надписи на передней панели видеофона, потом нажал на серебристую кнопку в уголке и в сторожку ворвался панический голос живого:

— …гите!!! Помогите нам!!! Мы заперты!!!

— Привет, — с ужасающим спокойствием поздоровался ведьмак. — Прекрати, пожалуйста, орать.

— Мы погибнем!!! — продолжал орать незнакомец. — Я знаю, это не комната, это камера гигантского пресса! Стена уже сдвинулась на целых полшага!! В камере вся моя семья — один я тут, в пультовой! Помогите!

— Пресс? — хмыкнул Геральт. — Очень интересно. А зачем твоя семья забралась в камеру пресса?

— Помогите!! — продолжал орать человек. — Жизнью заклинаю, помогите нам!! Я не могу выйти из пультовой, замок заклинило, когда начал работать пресс!! Там жена и дети, помогите!! Все отдам, только спасите их!!

— Так уж и все, — буркнул Геральт. — Слышь, человече, глянь-ка на пульт. Слева и сбоку. Там должна быть табличка — что там написано?

Человечек осекся, орать перестал, но послушно шагнул прочь от видеофона и наклонился.

— Гэ-Пэ сто два! — прочел он. — Завод «ГидроПромАвтоматика»…

— Понятно, — кивнул Геральт. — Сто второй, значит…

— Да делайте же что-нибудь!! — снова сорвался на крик человек.

— А с какой, собственно, стати? — поинтересовался Геральт с прежним леденящим душу спокойствием.

— У вас что, сердца нет? — Человечек принялся умолять. — Там жена и семеро детей! Младшенькой всего полгода! И собака там!! Они ведь погибнут все!!

— Надо же, — сокрушенно вздохнул Геральт. — И собака!

Синтия боялась вмешаться. Она не верила, что ведьмак бросит человека и его семью в беде.

— А заплатить у тебя найдется чем? — вновь невозмутимо спросил Геральт. — А то, знаешь ли, я не работаю бесплатно. Я — ведьмак.

Человек умолк, в упор взглянув на Геральта — на лысую голову, на татуировку, на немигающие глаза.

— Ведьмак, — пробормотал человек.

На его лице отразилась напряженная работа мысли и целая гамма противоречивых чувств. С одной стороны — радость и надежда, ведь кто, как не ведьмаки, умеет укрощать своенравные машины вроде пресса, заглотившего семью этого несчастного? С другой — естественный страх и недоверие обывателя по отношению к ведьмакам, существам странным, неприятным и плохо постижимым.

— У меня есть немного денег… Тысячи две.

— Мало. Меньше чем за двадцать я со сто вторым путаться не буду, здоровье дороже.

— Я отработаю! — горячо пообещал живой.

— Не пойдет. Оплата вперед. Ты хоть знаешь, что за монстр этот сто второй?