Олег Синицын - Второе пришествие

Мой братец уставился на меня, словно только что заметил. Недоуменно хлопнул глазами. Точно. Совсем забыл про младшего брата, которого сам вызвал на допрос. Матушке на него нажалуюсь, достанется ему, она у нас крепка на слово.

– Ну-ка быстро выведите этого отсюда! – сердито резанул он пальцем воздух.

Эдик проворно ухватил мой локоть, потянув из комнаты. При этом ему пришлось приложить усилие, чтобы оторвать меня от пола. В коридоре он плотно затворил дверь, за которой должно было разразиться обсуждение неожиданно возникшей проблемы «миру наступает хана». Несомненно, тема обозначена грифом чрезвычайной секретности, общественности о ней точно знать не следует. Что уж говорить о простом зэке!

Утром меня никуда не вызвали. Мне было крайне интересно, что сейчас творится в бетонных подземельях под институтом, какие решения там принимаются, однако первую половину дня я бесцельно просидел в своей комнатке, выкладывая на тумбочке фигурки из спичек. Зато в полдень в столовой я повстречал брата.

Мы с Эдиком как раз обедали: мой сопровождающий поглощал макароны с котлеткой, а я уминал чайной ложечкой фруктовый йогурт из пластиковой коробочки. Сергей Палыч вошел в зал, оглядел столы и направился к нам.

– Эдик, ты не видел Любовь Андреевну? – спросил он, подойдя. – Мне нужно с ней срочно переговорить.

– А телефон не отвечает? – спросил тот с наполненным ртом. Получилось: «теефон не отвефяет?»

– Нет.

– Когда состоится новый допрос? – спросил я.

Сергей Палыч с подчеркнутым высокомерием повернул ко мне светозарный лик.

– А для тебя, милый друг, все закончилось. Ты возвращаешься в родные пенаты.

Внутри меня все опустилось от разочарования. Честно признаться, до зуда в копчике было любопытно, чем закончится история с пришельцем и «желтой плесенью». Ведь о ней не доложат в новостях, не напишут в газетах. Да и к поселку я как-то привык и рассчитывал хотя бы недельку отдохнуть здесь: насладиться свободой, зарядиться ее духом перед погружением в негостеприимную атмосферу колонии. Но брат отправлял меня обратно, курорт кончился на третьем дне.

– А как же проект «Ледник»? – спросил я. – Мой опыт?

– Твое участие было неоценимым, – ледяным голосом произнес брат. – Родина тебя не забудет.

– Мне показалось или в твоих словах кроется издевка?

Сергей Палыч мотнул головой:

– Пойдем-ка выйдем.

Мы вышли на улицу. Спускаясь по заледеневшим ступеням, я на ходу застегивал молнию на куртке – студеный ветер так и норовил под нее забраться. На братце был овчинный полушубок – в таком не замерзнешь даже в лютый мороз. К дверям столовой направлялась группа чему-то смеявшихся инженеров. Пропуская их, мы отошли от расчищенной тропки к кирпичной стене общежития, утонув по колено в сугробах.

– Я тут читал кое-что на досуге, – произнес Сережа, как обычно игнорируя меня и глядя мимо. – Один секретный документ, описывающий паранормальную психическую активность пришельцев. И знаешь, что я обнаружил в разделе «опыт противодействия»? Оказывается, что полтора года назад некто В. Стремнин, защищаясь от телепатии, использовал алюминиевую фольгу, надеваемую пришельцу на голову. Защита оказалась более чем эффективной.

Теперь я понял, почему возвращаюсь на зону.

– Ты знал, какие нужны меры предосторожности при выводе пришельца из анабиоза. Знал! И никому не рассказал об этом! Молча стоял у стеночки и посмеивался! Из-за этого могли пострадать люди!

– Что ты кричишь на весь поселок о пришельцах! – спокойно сказал я. – Не знаешь, что ли, что это секретная информация?

– С самого начала было ошибкой привозить тебя сюда. Именно это я говорил Комиссии, но меня не послушали. Ты самовлюбленный эгоист и заботишься только о своей шкуре!

– Она у меня одна, знаешь ли.

Он со злостью плюнул под ноги:

– Видеть тебя, гада, не могу!

К нам подошел Эдик.

– Вертолет будет через час, – сказал ему брат. – Надеюсь, этого времени хватит, чтобы собрать его пожитки.

Ладонь Эдуарда исполнительно махнула возле виска.

– Слушаюсь!

– Прощай, – сказал Сергей Палыч, так и не посмотрев на меня. – Надеюсь, мы не увидимся очень долго.

Час, выделенный мне братом, чтобы собрать вещи, оказался скрытым издевательством. Чтобы переодеться в лагерную одежду, хватило пяти минут. Я сложил казенное имущество на кровати так, как оно лежало, когда я прибыл в научный поселок. Расставание с холодными армейскими ботинками не вызвало во мне грусти. С курткой на рыбьем меху – тоже. А вот при виде свитера, сложенного в изголовье кровати, сердце обливалось кровью. Любовь Андреевна связала добротную вещь, в лагере бы такая точно пригодилась.

Вообще со специалистом по мышлению и мотивациям хотелось попрощаться даже больше, чем со старшим братом, но Любовь Андреевна действительно куда-то делась. Она не появилась ни на завтрак, ни на обед – я бы ее обязательно заметил в столовой. Видимо, возникли какие-то проблемы с сыном, вчера она жаловалась на его кашель. Жаль, что не придется с ней проститься…

Я снова с тоской поглядел на свитер. И решился. Зачем его оставлять? Мужа у Симоновой все равно не было, а деньги я потом вышлю ей почтой. Утешив себя этой мыслью, я быстро надел свитер под фуфайку, и тотчас почувствовал идущее от него необъяснимое тепло. Возвращение в лагерь сразу перестало отдавать горечью.

У подъезда меня поджидал смутно знакомый уазик. Эдик томился у задней дверцы, докуривая сигарету. Он надел на меня наручники, посадил на заднее сиденье, потом раздраженно ткнул клаксон, подзывая отлучившегося водителя. Тот выбежал из-за угла общежития, на ходу застегивая ширинку, прыгнул за руль, и мы поехали.

Ветер таскал по дороге легкую поземку, колеса уазика безжалостно ее давили. Когда мы повернули к аэродрому, я увидел в окно, как из институтских ворот выехали два ярко-красных вездехода. Поднимая за собой фонтаны снега, они устремились в сторону тайги. Интересно, куда направились? На зайцев охотиться?

За «желтой плесенью», вот куда.

Пришелец сообщил место захоронения, и мой братец послал туда группу. Интересно, почему не на вертолете? Возможно, тайник расположен не очень далеко. Сначала его отыщет группа на вездеходах, потом подгонят вертолет, чтобы доставить находку в институт. Вероятно, так оно и было. Некоторое время я размышлял об этом, потом уазик повернул, и красные вездеходы потерялись из виду.

К тому времени как мы добрались до посадочной площадки, милевский транспортник уже раскрутил лопасти, подняв вокруг себя снежную круговерть. Мы с Эдиком пробрались сквозь нее в салон. Я устроился на прежнем месте в дальнем углу дивана. Эдик, которому оставалось жить не более сорока минут, захлопнул дверь, и машина пошла вверх.