Сергей Тармашев - Цена алчности

– Это предлог! На самом деле она хочет взглянуть на тебя, так сказать, в неглиже! – Из люка появилась голова Медведя. – Я бы посоветовал тебе согласиться, Туман! Польза может оказаться неоценимой не только с научной точки зрения!

– Вы, как всегда, вовремя со своим неиссякаемым остроумием, – вздохнула Лаванда. – Уже представляю себе свежие сплетни.

– Не беспокойтесь, Лаванда, никаких слухов не будет! – утешил её Медведь. – Я почти никому не расскажу!

– Если теория о переселении душ верна, то в прошлой жизни вы, Медведь, были скунсом! – заявила она.

– А вы – моим желчным пузырем! – немедленно парировал тот. – И в этой жизни мы снова встретились!

Лаванда лишь закатила глаза к небу и обреченно покачала головой.

– Мне жаль прерывать вашу романтическую беседу, – продолжил здоровяк, – но, боюсь, насчёт интрижки прямо на столе диагностического кабинета у вас ничего не выйдет! – Медведь перевел взгляд на Ивана и уже серьёзным тоном добавил: – Следственная комиссия раскопала место нахождения нелегальной лабы. Отряду объявлен общий сбор, только что пришло оповещение с базы. Вертушка за нами уже вылетела. Так что собирайся! – Он обернулся к Лаванде: – Вам пришлют кого-нибудь нам на замену в течение суток. До того момента служба безопасности официально рекомендует вам приостановить работы снаружи лаборатории и не покидать её пределов. Соответствующее указание уже направлено на сетевой адрес ЛП-32.

– Понятно, – скривилась Лаванда, – ничего другого от СБ я и не ожидала. И всё же, Туман, может, вы найдёте время по возвращении со своего задания посетить нас ещё раз и пройти обследование? Это очень важно для нашей работы.

– Не волнуйтесь, он обязательно назначит вам свидание! – осклабился Медведь. – Я лично за этим прослежу, обещаю!

– Если он этого не сделает – вы мне ответите! – съязвила она. – Я напишу заявление руководству и потребую, чтобы лично вас прикомандировали к ЛП-32 на полгода!

– Это великая честь! – восхитился Медведь. – И я её не достоин! У нас в Отряде есть гораздо более достойные люди! – Он состроил комичную рожицу и несколько раз потыкал большим пальцем в сторону Берёзова.

– Так! – Лаванда встала со стула. – Достаточно! Меня ждёт моя работа, поэтому более не буду отвлекать вас от вашей! Заодно сообщу всем остальным о том, что вы нас покидаете. Я уверена, это известие их расстроит настолько сильно, что праздник будет продолжаться всю ночь! – С этими словами она скрылась в люке.

Идущий в голове отряда Ферзь поднял вверх согнутую в локте руку, подавая сигнал, и растянувшаяся в длинную колонну цепочка двигающихся друг за другом людей остановилась. Командир ОСОП достал из подсумка пулемётную гильзу, швырнул её в ровное и пустое с виду место. Гильза пролетела пару метров и неожиданно рванулась в сторону, со свистом рассекая воздух в резком ускорении. Пустота смяла латунный сплав в искорёженный комок, словно бумагу, и сплюнула на землю. Ферзь молча поднёс к глазам два растопыренных пальца, подавая знак «смотри в оба», и коротким взмахом руки отдал приказ продолжить движение, обходя опасный участок. Следующая в центре колонны четвёрка людей в плохо подогнанных «Мембранах» ещё больше сократила дистанцию друг между другом, инстинктивно пытаясь держаться след в след.

Иван про себя поморщился. Ферзь специально нагоняет жути на контрразведчиков. Неприязнь тех, кто несёт службу «в поле», к кабинетным работникам стара как мир. И не важно, где именно проходит сам процесс, смысл его остаётся неизменен: бойцы армейского спецназа недолюбливают штабистов, милицейские «опера» – следователей, а вкалывающие посреди дикой тайги строители – каких-нибудь пиар-менеджеров, сидящих в тёплых комфортабельных офисах с чашечкой горячего кофе. В принципе Берёзов вполне понимал командира Отряда, он и сам относился к «кабинетным» подобным образом. Им полезно будет на собственной шкуре прочувствовать, что такое настоящая работа, неразрывно связанная с более чем реальной опасностью для жизни, раз потребовали взять их с собой на операцию. Если уж хотят иметь полный контроль, то пусть знают, над чем. Но сейчас Ферзь явно перегибал палку.

Командир останавливался возле каждой аномалии и забрасывал в неё по несколько гильз, словно подчёркивая, что смерть подстерегает на каждом шагу. Причём половину аномалий даже не пришлось обходить, они лежали в стороне от маршрута движения, и, по крайней мере, некоторые из них на таком удалении опасности не представляли. Понятно, что всё это было рассчитано на идущих с отрядом контрразведчиков. Ферзь даже гильзы с собой взял пулемётные, для пущей наглядности. Но в результате скорость движения отряда резко замедлилась, словно не на задание шли, а резину тянули. Пора бы поторапливаться, если, конечно, в планы Ферзя не входила ночёвка прямо в Жёлтой Зоне. Имея «Ариадну», по Зелёной можно двигаться гораздо быстрее, и так видно, что впечатлений у контрразведчиков уже накопилось, хоть отбавляй.

Через Шаг Выброса рванули бегом, Ферзь погнал людей чуть ли не на максимальном ускорении, из-за чего следователи из московской комиссии быстро выбились из сил. Их старший попросил о коротком привале, и Ферзь объявил двухминутную остановку. Вереница из трёх десятков бойцов опустилась на поросшую синим мхом красную резину земли, не меняя своего построения. Иван огляделся. Прошло полгода с того дня, когда он оказался в Жёлтой Зоне, но всё вокруг было точно таким же: зелёное небо с мутно-голубым солнечным диском, синюшная растительность с грязно-жёлтыми разводами и пронзительно-надрывные вопли невидимых издали зверей.

Из головы колонны пришёл посыльный от Ферзя и коротко переговорил с Лемуром. Тот кивнул в знак согласия и, поманив рукой Берёзова, направился к контрразведчикам.

– Ферзь передал нам дорогих гостей, – ухмыльнулся он по дороге, – и приказал беречь как зеницу ока. Так что, Ваня, давай-ка не отходи от них. Мне так будет спокойнее. Да и рано ещё тебе в первых рядах через аномалии лазать.

Они подошли к проверяющим, и Лемур извлёк из подсумка несколько небольших гладких полупрозрачных камней и раздал их контрразведчикам.

– Что это? – спросил их старший.

– Метаморфит, – ответил Лемур, – в народе получил название «Энерджайзер». При тактильном контакте подстёгивает расщепление АТФ в организме, сильно увеличивает выносливость и замедляет наступление усталости. Своего рода допинг, так сказать. – Он дернул за липучку клапана на набедренном кармане контрразведчика. – Это специальный карман, предназначенный для использования метов. Его внесли в конструкцию «Мембраны» по нашей просьбе, – объяснил боец, – чтобы не приходилось держать мет в руке. Вкладывать вот так. – Лемур расстегнул несколько липучек и молний, добираясь до тонкого слоя сетчатой ткани с крупной ячеей, облегающей кожу бедра, и вложил мет в специальный кармашек. – Вот тут липучка, её затянуть плотно. Самое главное – загерметизироваться без ошибок. – Он в обратном порядке застегнул молнии и липучки. – С непривычки можно напутать в последовательности действий и потом пожалеть об этом, когда накроет едкой аномалией или какая тварь плюнет струёй кислоты или другой токсичной гадости. Так что не советую доставать мет из кармана ради праздного любопытства. – Он убедился, что все четверо в порядке, и спросил: – Ну, как самочувствие?