Егор Седов - Билет в один конец

С грохотом посыпались жерди загона для лошадей, который разметали сразу две птицы. Потом одна из них спикировала на Дьявола, который, разумеется, прибежал познакомиться и выяснить, чем это таким интересным занимаются тут непонятные существа и нельзя ли принять участие в общем веселье.

Бультерьер с обиженным визгом рванулся к лесу, на бегу зализывая расцарапанный нос.

Надо было что-то делать, куда-то прятаться, но снова, как в случае с саблезубой кошкой, Ник не мог заставить себя пошевелиться. Броситься бежать к шатру, который птицы отчего-то не тронули? Его догонят очень быстро и тогда – либо заклюют, либо разорвут на части. Резвостью бультерьера Ник, увы, не обладал.

Над головой юноши пронеслась стремительная тень, он невольно пригнулся, а когда выпрямился, оказалось, что одна из птиц сидит прямо перед ним.

Со стороны леса послышались какие-то крики, вероятно, то была команда не стрелять, но он ничего не мог расслышать. Ник сделал шаг назад, потом, словно бы повинуясь неясному импульсу, опустился на колени, так что его лицо оказалось вровень с острым загнутым клювом. Птица повернула голову, и на юношу пристально уставился ярко-золотой глаз…

Ник внезапно почувствовал головокружение и слабость, как будто снова шагнул в портал…

…Красочные, хаотические видения ворвались в мозг юноши, грозя навсегда уничтожить его «Я». Он летел, ощущая, как пружинит воздух под крыльями, видел далеко внизу зеленую озерную воду. Охотился, легко настигая добычу и убивая ее одним ударом клюва. Ощущал дурманящий вкус теплой крови…

Ник застонал, удивившись, почему из его горла вырывается не птичий клекот: выронив какие-то предметы, он вцепился пальцами в землю, как будто бы это могло помочь ему удержаться и не рухнуть в пучину сумасшествия.

…Десять Долгих Дождей – мирная жизнь. Дом. В се опасные существа обходят стороной дом урунгхов. Те, кто жил там раньше, стали добычей или сбежали – десять Долгих Дождей назад.

И впервые за долгое, долгое время – птенец. Счастье, которое дается так редко! Неразумный, слабый, которого нужно защищать, беречь и любить.

…Они пришли неожиданно, эти не-летающие. Странные. Чуждые.

Перья на горле напряглись и встопорщились, когти оставили на камнях глубокие царапины. Выгнать! Не-летающие – прочь! Напугать их. Пусть уходят…

…Агония друга, который смертельно ранен непонятно чем и непонятно как. Удар клювом, прер ывающий мучительную боль. Безудержная ярость, которая заставляет бросаться вперед, забыв обо всем. Настигнуть, уничтожить убийцу! Податливая плоть под когтями, неприятная, отвратительно пахнущая кровь не-летающего… И кровь тех, кто был – еще вчера – твоим другом. Кровь, которая должна служить жизни, а не смерти – таков закон.

«…Человек! Это человек, такой же, как я!»

Ник запрокинул голову, изо всех сил пытаясь заслониться от видения. Он не урунгх, он – человек! Человек… Не-летающий…

Дико было осознавать себя двумя существами одновременно. Но долго такую нагрузку мозг не выдержит.

Скорее всего, дело закончилось бы тем, что Ник потерял разум, но вдруг что-то резко изменилось. Ник сам не понял, что произошло – его захлестнул дикий ужас, – но не его ужас. А потом навалилась скорбь, от которой, казалось, должно разорваться сердце. Глаза резанул догорающий свет вечернего солнца, отразившийся от длинного узкого пера – или клинка? Боль и затухающее биение сердца. Тихий сухой шелест – это улетает жизнь. Пустота. Ничего нет. Скалы тихи, и маленький птенец никогда не расправит крылья.

– Не поняли… – шепот вышел хриплым, как клекот урунгха. Кто произнес это – птица или человек? Ник не знал. – Мы… не… поняли… Не захотели.

Не захотели понять. Гордые, сильные, уверенные в себе. Кто? Люди? Урунгхи? Чьи это мысли?!

Ник открыл глаза. Урунгх все так же сидел перед ним. А через мгновение – юноша потом не мог сказать, было это на самом деле или он бредил – птица открыла клюв и произнесла – хрипло, искаженно, – но разобрать эти звуки было возможно:

– За-пом-ни.

Одно только слово.

Запомни это, не-летающий. Запомни это, единственный слышащий. Запомни боль и ужас, пусть на твоем сердце останутся шрамы от ударов незримых когтей. Тогда, может быть, ты не допустишь подобного. Живи, узнавший радость полета!

Еще до того, как незримая нить, связывающая его и птицу, оборвалась, Ник понял, что сейчас сделает птица. Он не смог издать ни звука, только отрицательно помотал головой.

Урунгх поднялся в небо, не обращая внимания на вновь начавшийся треск выстрелов, а потом, спикировав вниз, рухнул на острие копья, к которому крепилось украшавшее шатер знамя с драконом.

Трое оставшихся урунгхов – темные тени в небе – стремительно улетали прочь, удаляясь и от лагеря, и от скал, где у них больше не было дома.

От шатра ветром разносило по лагерю несколько блестящих коричнево-рыжих перьев.

Диалог.

Где он происходит, не совсем ясно.

Может, у озера, а может, он просто мерещится.

Говорящих двое. Их лиц не видно. Кто они, эти мужчина и женщина, мы можем только догадываться.

– …Этого следовало ждать. Я не представляла, что Испытание случится так скоро. Если бы не испорченные порталы…

– … то группа, потревожившая птиц, не высадилась бы в той стороне?..

– Да. Ты прав – потревожившая . А вообще, ты представляешь себе, для чего в тех скалах жили птицы?

– Не очень. Просто они там жили – вот и всё. Как любое существо…

– Не совсем так. В тех скалах с давних времен водилось много нечисти. Птицы заставили этих тварей носа не высовывать из своих укрытий. А ваш отряд нарушил равновесие.

– Но ты же не предупредила, что птицы разумны…

– И не должна была предупреждать. Я же говорила – будет Испытание. Неожиданное Испытание. Ты повторил это всем остальным. И люди могли подготовиться…

– Испытание?! Ты даже не посвятила нас в его суть! Ты пойми – я сам не одобряю того, что сотворили с их птенцом, это было убийством…

– А я сама не знала, каким будет Испытание. Но вот скажи, только честно – если бы птица убила того, кто дорог тебе, как бы ты поступил?

Молчание, которое длится минуту-другую.

– Хорошо, отвечу честно. Поступил бы точно так же, как Сигурд. Может быть, мне не пришло бы в голову убивать беззащитное животное, но вот взрослых птиц… По сути – точно так же.

– Вот видишь… Вы мало отличаетесь от тех, на другом континенте. Точно так же сперва стреляете, а после начинаете думать. Или – не думаете вообще. Люди есть люди. Я пытаюсь вас понять, честно пытаюсь. И не всегда это выходит. Даже ты называешь их – «животными». А ведь у «фениксов» есть зачатки разума.