Егор Седов - Билет в один конец

Стрелка «компаса» упрямо указывала направление, и Нику ничего не оставалось делать, как подчиняться. Конечно, приходилось петлять, перелезать через упавшие деревья. В ствол одного из них – дерево оказалось полым внутри – юноша провалился, но, к счастью, не поранился.

Попадались и топкие места, один раз пришлось искать брод через неширокую, зато глубокую, словно крепостной ров, речку. Джинсы намокли до колен, в кроссовках хлюпало, но пока Ник был доволен путешествием. В конце концов, даже ночной случай с саблезубой кошкой теперь, при дневном свете, казался чуть ли не забавным.

Перебираясь через очередной ручей, Ник схватился за гибкую оранжевую лиану, но немедленно отдернул руку – уж слишком теплым и каким-то странно живым показался ему стебель ползучего растения. И тут же под ноги юноше шмякнулась обескураженная таким обращением оранжевая змейка – зашипела сердито, сделала несколько угрожающих выпадов, после чего скрылась в зарослях хвоща. Ник не успел даже испугаться, да и рептилия на вид не казалась ядовитой.

Страх он почувствовал позже, когда день уже клонился к вечеру.

На первый взгляд (да и на второй) поляна, на которую вышел Ник, была самой обыкновенной. Вот только в центре стояло невысокое тонкое деревце с гибкими, свешивающимися почти до земли ветвями. Ничего подозрительного на поляне Ник не заметил, но на всякий случай решил обойти стороной странное дерево – почему, он и сам не мог бы объяснить.

Интуиция, наверное.

Но на поляну Ник все же ступил. Не успел сделать пару шагов, как его правая кроссовка намертво приклеилась к земле. Юноша взмахнул руками, едва сумев сохранить баланс и не рухнуть под тяжестью рюкзака, и посмотрел вниз. Оказалось, он наступил на край огромного листа, покрытого густым зеленым ворсом, издали напоминающим траву. Ворсинки слегка шевелились и поблескивали, каждую из них украшала прозрачная капелька. Роса?

Нику было не до того, чтобы это проверять.

Он попытался высвободить ногу, но неудачно. Пожалуй, капкан – и тот, наверное, не стал бы держать кроссовку так крепко.

Вот незадача! И что теперь? Неужто из-за этой дряни придется топать босиком?

Ник присел, едва не потеряв равновесие и не повалившись вперед – на проклятый лист. И тут же краем глаза он уловил какое-то движение. Нет, деревце стояло спокойно, да и хищные обитатели леса не спешили проведать юношу. Только вот из травы поднялось еще десять таких же полутораметровых листьев, напоминающих разросшийся до немыслимых размеров подорожник, и все они медленно тянулись к человеку. И Ник с ужасом заметил на одном из листьев прилепившиеся клочки меха и пару мелких костей – все, что осталось от какого-то беспечного зверька, сунувшегося на поляну.

Растение, «поймавшее» Ника, дергалось, сворачиваясь в трубочку, и пыталось опутать его ногу. Юноша еще раз взглянул на останки зверька, на хищно шевелящиеся ворсинки, и решил, что черт с ней, с обувью – в конце концов, кроссовка несъедобна. Как назло, узел на шнурках, пропитавшихся водой, никак не хотел развязываться – он затянулся намертво.

Ник представил, что будет, если остальные листья вцепятся в него. Ему вдруг показалось, что кроссовка потихоньку оплавляется – так случается, если неосторожно оставить обувь слишком близко к пламени костра.

Юноша выхватил нож. Он попытался отрезать край листа, но тут же отдернул руку. Это совсем не было похоже на ожог от крапивы – хищное растение выделяло кислоту. Эх, был бы сейчас меч…

Но меча не было. Времени – тоже: лист продолжал скручиваться.

Острое лезвие перерезало наконец шнурки, и Ник, оставив кроссовку на произвол судьбы, тут же отскочил подальше. Вовремя: еще полминуты – и край «капкана» достал бы до его джинсов. Теперь же листья сдвинулись и образовали нечто вроде шатра.

«Еще чуть-чуть – и костей бы не нашли», – Ника передернуло. Пообещав себе в дальнейшем быть осмотрительным, он поспешил уйти подальше от негостеприимной поляны. Но неприятная мелкая дрожь в руках прошла не сразу.

Небо темнело, из синего превращаясь в густо-фиолетовое, лес сделался лиловым и сумрачным. Значит, всё, привал. Ник снял рюкзак, поморщившись от боли в ключицах, натертых лямками. По босой ноге прошуршала длинная сороконожка – хорошо еще не укусила. Конечно, босиком идти неудобно, но в одном ботинке – еще хуже. И шаг сбивается, и вообще – курам на смех.

Ник взглянул на компас. Светящаяся стрелка слегка дрожала, а это означает, что он совсем недалеко от цели. Скорее всего, завтра он окажется среди своих. Свои… А кто из них дошел? Из тех, кто отправился вместе с ним? «А вдруг я приду на место один?» – мелькнула в голове непрошеная мысль.

Нет, ерунда, дошли, конечно. Куда они денутся! Наверное, уже устраиваются на месте.

– А мне опять ночевать без палатки и мягкого спальника, – задумчиво произнес Ник, доставая из рюкзака ужин, который ничем не отличался от завтрака.

Поев, он уселся на рюкзак, прислонившись спиной к дереву, и попытался заснуть. К ночным шорохам, воплям и завываниям юноша относился теперь гораздо спокойнее, хотя арбалет на всякий случай держал наготове. Может быть, Ник просто устал постоянно находиться в напряжении, ждать опасности, приходящей неведомо откуда. Кто захочет съесть – тот все равно съест, тут и арбалет вряд ли спасет. А в тех, кто не захочет, и стрелять незачем. Не тронула же его та саблезубая кошка…

Утром Ник потратил минут пятнадцать, чтобы привести себя в форму – настолько одеревенели мышцы за ночь. Рюкзак, как казалось юноше, излучал ехидство – мол, разминайся-разминайся, сейчас меня потащишь, никуда не денешься. Ник в отместку тихонько пнул его и стал мечтать о том – очень скором – времени, когда будет можно скинуть эту опостылевшую тяжесть возле палатки и с гордостью продемонстрировать всем, что он принес с собой.

Идти было тяжело и неудобно. Вчерашний восторг от окружавшей его красоты прошел, уступив место усталости. Плечи с каждым шагом болели все сильнее, к тому же Ник хромал. Промучившись минут десять, он решительно снял вторую кроссовку и поставил ее на пень от поваленного дерева.

Потом Ник окончательно забил на все предосторожности и вдоволь напился из ручья, поскольку запасы воды в его фляге и пластиковой бутылке из-под «Фанты» подошли к концу. Если суждено подхватить заразу и умереть – ничего не поделаешь. Но если он не утолит жажды, то тогда погибнет гарантированно, да притом гораздо раньше, чем от какой-нибудь местной холеры. А потом кто-нибудь наткнется на его мумию, иссохшую от обезвоживания.

Ближе к вечеру впереди между деревьями замаячил просвет. И до Ника стали доноситься человеческие голоса. Разговор (на французском, как определил Ник) шел на повышенных тонах: было похоже, что кто-то кого-то распекал неведомо за что.