Захар Петров - Муос

– Там, откуда мы прилетели, я велосипед видел раз или два, и то у кого-то из детей богатеньких родителей. А у вас тут кругом велосипеды…

– До войны недалеко отсюда большой велосипедный завод стоял. Когда объявили тревогу, многие рабочие с этого завода оказались в метро. Специалистов было даже слишком много. Собственно, завод и сейчас стоит, и нужных запчастей на его складах до сих пор навалом. Кстати, там есть и мастерские, в которых трудятся жители верхнего лагеря – некоторые станки невозможно было переправить сюда – тяжелые, да и заняли бы слишком много места. Партизаны держат в Муосе монополию на производство велосипедной тяги… А вот это наша школа.

Школой назывался отгороженный металлической сеткой участок платформы. Человек двадцать, а то и больше детей в возрасте от пяти до десяти лет, сидя на лавках, слушали учителя.

– Я тоже здесь училась. Раньше у нас было пять классов, сейчас сократили до четырех. Администрация не видит смысла постигать науки тем, кого через десять лет ждет верхний лагерь. Правда, некоторым везет. Раз в год приезжают экзаменаторы из Центра, проводят тесты, отбирают одного-двух ребят из выпускного четвертого класса и увозят их в Университет. Там их будут обучать на врачей, электриков, агрономов, зоотехников. Специалисты не идут в верхний лагерь. Правда, до тех пор, пока могут выполнять свои обязанности.

Светлана рассказала, что остальные дети уже в одиннадцать лет должны работать: сначала няньками в детском саду, потом в ткацкой мастерской, на ферме, на заготовке леса, в генераторной; должны они также участвовать и в боевых действиях. Детский сад стоял рядом со школой и тоже был огорожен металлической сеткой. Юные воспитатели возились с оравой кричащих детей разного возраста. Здесь находились дети погибших родителей, тех, кто перешел в верхний лагерь, или просто работающих пап и мам.

Станция закончилась, и они вышли к одному из туннелей. Тут собралась молодежь, видимо, для обучения стрельбе из тех самых самострелов, которые вызвали презрительные усмешки спецназовцев. Парни и девушки целились куда-то в темноту, и Игорь, приглядевшись, заметил едва различимую мишень. Заметив интерес Радиста, Светлана взяла один из таких самострелов:

– Вы с таким оружием, как я вижу, не знакомы. Это арбалет. Древние люди тоже пользовались арбалетами, но наши мало чем на них похожи. Кстати, в Муосе никто не стреляет из арбалетов лучше партизан. – Девушка начала заряжать оружие, оживленно объясняя. – Немного похоже на ваши автоматы, только вместо пули – стрела, а вместо пороха – пружины. Вот планка с прикладом. Эти металлические зажимы и направляющие желоба удерживают стрелу до выстрела и задают ей правильное направление полета. Сюда мы кладем стрелу. Ее тупой конец давит на этот упор, к которому крепятся вот эти две пружины по бокам направляющих желобов. Кстати, в некоторых арбалетах пружин бывает и четыре, и шесть. Итак, отводим этот рычаг, он вжимает стрелу, которая через упор натягивает пружины, а потом фиксируется во взведенном состоянии. Целимся…

Светлана быстро и как-то грациозно вскинула приклад арбалета к плечу, замерла на мгновение, нажала на спусковой крючок. Раздался звонкий щелчок. Несмотря на кажущуюся неказистость, оружие было довольно эффективным: Светлана с сорока шагов послала в мишень одну за одной три стрелы. Радист невольно залюбовался девушкой: все она делала легко и красиво.

Под конец экскурсии Светлана с нескрываемой гордостью показала основную достопримечательность лагеря – ферму, которая располагалась в правом туннеле, уходившем к станции Первомайская. Ферма занимала полукилометровый участок и хорошо охранялась. Здесь стояли ряды клеток, в которых визжали свиньи и кудахтали куры. Особенно удивили Радиста свиньи: они находились в тесных клетках с отверстиями для голов и практически были лишены подвижности. По мере роста туша свиньи занимала всю клетку и даже выпирала между прутьев. В результате этого взрослые свиньи становились почти прямоугольными. Как пояснила Светлана, так их было легче содержать. И то, что они не бегали, а лишь только жрали, способствовало их скорейшему росту. Свиней кормили тем самым растением, которое так недружелюбно встретило отряд. Местные называли его «лесом». Заготовка леса была очень опасным занятием. Светлана рассказала, что в лесу растут «шишки», из которых выпрыгивают многометровые мощные побеги. Побег может сломать хребет взрослому человеку или умертвить ядовитыми шипами. Лес не оставляет трупов – он их пожирает, впитывая через побеги. Радист вспомнил свои утренние впечатления, и его передернуло.

Еще опасней были «лесники» – одичавшая часть жителей Автозаводской линии метро, которые считали лес своим богом и с фанатизмом его охраняли. Лес давал им пищу и защищал от врагов. В лесу они хорошо ориентировались и передвигались. Они были в симбиозе с лесом. Некоторые лесники даже приращивали себе шишки, что давало им власть над соплеменниками.

Если жители Партизанской пытались зайти в лес слишком далеко, лесники нападали на них из дебрей. Для того чтобы заготовить лес, шло пол-лагеря. Старшие с арбалетами в руках углублялись в лес, отсекая полосу от лесников, а младшие в это время заготавливали лес и переносили его в лагерь. Не проходило месяца, чтобы на заготовке леса кто-нибудь не погиб. А уже на следующий день лес на месте вырубки стоял, как прежде. Никто не знал, за счет чего он растет и чем питается. Говорили, что это корни гигантского растения, находящегося где-то на поверхности. Несмотря на свою опасность, лес все же был основой хозяйства нижнего лагеря – им кормили свиней, из его волокон научились делать одежду и циновки, он же служил и топливом.

Когда Радист со Светланой возвращались через туннель, на подходе к станции он снова увидел уже встречавшийся ему предмет – две скрещенные деревянные перекладины, украшенные лентами. Он спросил у Светланы:

– Что это?

– Как, разве ты не знаешь – что это?! Это христианский крест, распятие. Символ нашей веры. Мы устанавливаем кресты на всех подходах к лагерям, чтобы отгонять нечистую силу.

Радист вспомнил и усмехнулся: конечно же, это крест. В Московском метро он встречал людей, которые, размахивая крестами и крестиками, что-то там пророчествовали о каком-то Втором Пришествии. К ним никто серьезно не относился. Где он – их Бог?

Светлана, заметив реакцию Радиста, обиженно спросила:

– Что тебя смешит?

– Странно, что ты веришь в эти сказки.

– Это не сказки. Бог помогает нам выжить в аду… Но ты, я вижу, еще не дорос до этого…

Радисту стало неловко. Очень странно, что такая умная с виду девушка, к которой он уже стал испытывать симпатию и уважение, разделяет какие-то суеверия. Но обидеть Светлану он не хотел – просто не думал, что для нее это может быть так серьезно. Неприятная заминка длилась недолго: они как раз подошли к комнате собраний. Оттуда выходили уновцы и партизаны. Было видно, что те и другие остались довольны встречей. Кто-то из местных торжественно сказал: