Михаил Белозеров - Войны Марса

– Шланг менять надо…

Высокий и сутулый Чернаков казался старым и изношенным, как и любой марсианский механизм после полугода беспрестанной работы. Сергей капитана побаивался и старался лишний раз ему на глаза не попадаться.

– Так меняй! Чего сидишь?! И не особенно здесь!

Что товарищ капитан имел в виду, Сергей так и не понял. Моей дело маленькое, решил он и занялся буром. Потом прибежал узнать, в чем дело, бригадир второй бригады – старший сержант Жора Генацаревский. Вслед за ним подтянулось начальство всех рангов. В забой даже сунул нос главный повар Ноздрюхин, но, естественно так, чтобы его не заметило начальство во главе с заместителем генерала Зуева по безопасности – полковником Бастрыкиным. Потом прибыла главный врач, и только после этого явились специалисты, увешанные оборудование. Сергей помогал всем и изрядно устал. Он уставал быстрее, чем на Земле, потому что ещё не закончилась адаптация. Работать было некому, вот его и сунули в дело в нарушении всех норм и правил. В общем, к концу рабочего дня Сергей был никаким. Что там делают специалисты с этой колонной, его уже не интересовало. Он только сдал бур назад, освобождая пространство, дождался сменщика – Мишку Кораллова и поплёлся спать.

Бункер строителей находился в скале, или, как говорили – в берегу озера, справедливо полагая, что здесь когда-то была вода. Для того чтобы попасть в бункер, даже не требовалось подниматься на поверхность. Надо было только покинуть рабочий забой и пройти метров двести по ветке. Три шлюзовые камеры отделяли рабочую зону от бункера. После второй камеры можно было откинуть или снять шлем. Что Сергей с удовольствием и сделал, вдохнув прохладный воздух подземелья. Вдохнул, а выдохнуть забыл – на рельсах метров в десяти стоял Пашка Марфин, с круглой, как блин, физиономией. Во, бляха, тупо подумал Сергей и остановился. Точнее, замер, как пограничный столб.

Пашка стоял как раз в том месте, где под потолком горел фонарь, и поэтому его было хорошо видно. Рабочего шлема не нём не было, а от скафандра поднимался пар, словно Пашку облили кипятком.

– Привет… – прошептал Сергей и покрылся холодным потом, который стал стекать по лицу и шее в рабочий скафандр.

– Привет, – расплылся в улыбке Пашка. – Дай закурить!

– Так-к-к… – с трудом выдавил из себя Сергей. – Ну?..

Звуки вязли в горле, в коленках возникла предательская слабость. Впервые, он видел живого покойника. Даже на Марсе – это неизгладимое впечатление, хотя Марс предрасполагал к чудесам. Была у него такая особенность – внушать людям то, чего в реальности не было.

– А-а-а… ну да, – весело подмигнул ему Пашка, – я и забыл, что нельзя. Чего, смену сдал? Всё нормально?

– Сдал, – кивнул Сергей. – Всё нормально.

– К себе идёшь?

– Иду, – признался Сергей.

А что ему ещё было ответить человеку, который даже официально числился мертвецом?

– Ну пойдём вместе. Да не бойся ты, я не кусаюсь.

– Я и не боюсь, – выдавил Сергей из себя, стараясь не броситься сломя голову назад в капитану Чернакову, как к родному отцу, потому что бежать больше некуда: или вперёд, или назад.

Они пошли рядом. Сергей видел Пашку всего раза три – как раз за сутки до его исчезновения: первый раз на взлётном поле, когда Сергей покидал посадочную капсулу звездолета «Восток», а второй раз – у врача в кабинете, и третий раз в бригаде, перед тем, как Сергея заперли на карантин. Они-то всего успели перекинуться парой фраз. Карантинное помещение находилось здесь же – за жилыми боксами и было отделено тамбуром. Все две недели карантина Сергею полагалось смотреть по телевизору фильмы, да порой общаться с врачом, которая приходила брать у него анализы крови, а ещё он по интеркому каждый день рассказывал буровикам последние новости с Земли. Его слушали с неизменной жадностью, даже если он рассказывал одно и то же двадцать раз подряд, и задавали сотни наивных вопросов. Люди ещё не отвыкли от Земли, но и не привыкли к Марсу. Не обжились, не обтёрлись, не почувствовали планету. Она ещё была чужой, таинственной, поэтому метафизически непостижимой. В среде буровиков преобладали суеверия. На ночь кто-нибудь обязательно заводил разговор о «чёрном марсианине», неприкаянно бродящим по планете.

– Ты что, вернулся? – спросил Сергей о самом очевидном.

– Так-к-к… э-э-э… а куда я уходил? – в голосе Пашки прозвучала насмешка.

От него явно пахло самогонкой.

– Откуда я знаю, – Сергей понял, что дал маху. – Тебе виднее. Здесь тебя уже похоронили.

– А-а-а… ты про это? Ну так я вернулся.

– Ну и что там было?

Сергей немного успокоился и даже оглянулся: позади никого не было. Откуда же возник Марфин? Не из стены же?!

– Да ничего хорошего. Скукотища, как и везде. А капитан всё ещё ворчит?

– Ещё хуже стал, вообще головой стукнулся, – пожаловался Сергей.

– Абалбеть можно! Это потому что без женщин, – уверенно пояснил Пашка, довольный, как кот, отведавший сметаны.

– А что делать-то? – философски поддакнул Сергей.

Он ещё не до конца понял, как вести себя с Пашкой, потому что Пашка был авторитетом во всех отношениях и по слухам – большой бродяга.

– Да, брат, – трагически согласился Пашка Марфин. – Нашему брату терпеть положено.

Женщин было всего три: главврач – Светлана Андреевна – жена генерала Зуева, микробиолог – Алла Ивановна Веселова, подруга главного геолога Василия Олеговича Звонарёва – женщина с красивым, но с неподвижным кукольным лицом, и Мила Дронина – вулканолог, метеоролог и помощник главного повара по совместительству. С Дрониной Сергей летел восемь месяцев в одном звездолёте и влюбился в неё. Она ему снилась по ночам, и, просыпаясь, он чувствовал запах её волос и вкус её губ. Но на Марсе по слухам она закрутила роман с полковником Бастрыкиным – даже на сторонний взгляд слишком старым для неё, и на Сергея уже не обращала внимания. Так что рядовому составу здесь обломиться ничего не могло. Больше чем в двух тысячах километров на плато Ноя строился Городок-Два, и женщин там было в три раза больше. Но никто из проходчиков, кроме Пашки Марфина, там не бывал. Марфин залетел на пьянстве, и его в виде наказания сослали в Городок-Один, потому что считалось, что здесь условия хуже, начальство покруче, а развернуться по части выпивки негде. Раз в десять дней между Городками курсировал самолет. Была ещё одна база – Городок-Три на равнине Аргир, но там женщин не было вовсе, потому что по полгода стояли дикие морозы и бушевали метели, а остальные полгода, когда начинала оттаивать ледовая шапка, Городок-Три утопал в грязи. Будь у Пашки Марфина какая-нибудь другая специальность, например, радиста или электроника, он бы попал в Городок-Три, но Пашка был потомственным шахтером из Донбасса и хорошо знал своё дело.