Sunny Greenhill - Розвинд. Тьма

– Ну что же, удачи в твоём расследовании. Если понадобится ещё какая-нибудь информация, обращайся, помогу, чем смогу. Помнишь, как так же глупо погиб Сэнди Рокман, когда мы учились в пятом классе?

– Словно это было вчера. Он ехал на своём велосипеде в игровой зал, когда обдолбавшиеся метамфетамином бандиты открыли стрельбу прямо на улице, и его срезало шальной пулей. Это стало одной из причин, по которым я пошёл по стопам отца и сразу после школы подал заявление в Полицейскую академию.

– Да, пожалуй, тот случай оказал определённое влияние и на мой путь, только я выбрал морскую пехоту, а затем Академию ФБР. Я к тому, что несправедливость и всякие ужасы случаются почти каждый день, и нельзя себя винить за поступки других. Хочешь отомстить за смерть хороших людей, которых ты даже не знал, и наказать их убийц – отлично, поступок настоящего человека, но нельзя взваливать на свои плечи вину за все те мерзости, которые творятся вокруг.

– Не волнуйся, я не возлагаю ответственность за весь мир на себя, а ты не мой психотерапевт. Я лишь прилагаю все усилия для достижения положительного результата, а не протираю штаны в ожидании пенсии. Лэйни Чейз – в полном ажуре. А в нашем славном городе у тебя не планируется расследований? Показал бы, как отдыхают агенты ФБР, а то, может, просто хвастаешься?

– Ха-ха. Нет, пока не намечается, но, если так случится, что меня занесёт в Розвинд, ты не отвертишься от шикарной вечеринки, это я тебе обещаю.

– С чего бы это я стал избегать встречи со старым другом? Если ты, конечно, не намереваешься снимать проституток и разъезжать по городу пьяным, расстреливая дорожные знаки. В таком случае придётся тебя арестовать.

Родни заразительно расхохотался.

– Договорились. Значит, как обычно – виски и гольф пивными банками на пустыре. Вспомним славные юношеские забавы, типа как ты спёр у папаши кабриолет, а я у матери – початый «Джек Дэниэлс» и нас чуть не замели, когда ты сшиб почтовый ящик у кинотеатра на Веллсонг-драйв.

Настала очередь смеяться Лэйни.

– Пожалуй, такие выкрутасы нам уже не по возрасту. К тому же то, что детектив полицейского управления Розвинда всего лишь решил вспомнить молодость, вряд ли сгодится в качестве смягчающего обстоятельства при аресте.

– Тут ты прав. Надо будет придумать более разумное объяснение – например, что пришельцы умыкнули твоё тело и проводят эксперимент о влиянии количества спиртного, выпитого конкретным индивидуумом, на снижение эффективности работы почтовой службы.

На этот раз дружный хохот прозвучал с обеих сторон.

– Ладно, пора завязывать, а то, пока мы тут веселимся, колумбийская мафия угоняет линкор, чтобы доставлять наркотики в Пасадену, а у твоего подъезда бандиты уже вовсю торгуют оружием и поддельными билетами на концерт Рианны.

– Окей, Родни, приятно было тебя услышать. И спасибо за помощь! Надеюсь, у нас ещё будет возможность пообщаться не через бездушную машину.

– Бывай. Как-нибудь обязательно увидимся. Если две частицы притягиваются, то они рано или поздно столкнутся.

– Ого, как ты заговорил! Видимо, одной из лабораторий, которую вы захватили, управлял на полставки доктор физики.

– Ты удивишься, но бывало и такое. Пока, Лэйни. Удачи и до встречи.

– Счастливо. Будем на связи.

Нажав кнопку отбоя, Лэйни вернул телефон на место, затем снова взял его в руки, повертел на ладони и всё-таки положил на тумбочку, так и не набрав номер. Он решил не спешить со звонком Бобу, ведь фактически он до сих пор не может сообщить ничего конкретного, разве что подтвердить, что китайцев почти наверняка убрали из-за их криминальной деятельности. Но непонятно ни что это за информация, ни кто её хозяин, ни кто покупатель.

Лучше дождаться сведений из участка Сайлент Гарден. Тогда можно будет связать все обрывки в прочный узелок и, следуя за тянущимися от него ниточками, выйти на заказчиков этого убийства. Окончательно решив повременить сообщать Бобу новости, чтобы не будоражить его понапрасну, он выключил свет и пошёл в гостиную, из которой доносились звуки спора жёлтой губки в штанах с туповатой морской звездой.

Лэйни считал, что такие низкопробные поделки отупляют мозг полным отсутствием здравого смысла, но его дочке Шайни восьми лет и сыну Донни шести это шоу очень нравилось. В компании с его полоумными героями их можно было оставить перед телевизором на пару часов, не боясь, что они устроят какой-то беспорядок.

И подобные опасения, к сожалению, были отнюдь не беспочвенны – они уже заслужили, и достаточно обоснованно, прозвища Ураган и Русалка. Донни мог разгромить любое помещение со скоростью разрушительной силы природы, в честь которой получил свою кличку, а Шайни просто обожала воду – часами сидела в ванной, из бассейна её приходилось буквально вылавливать, и, оставленная без присмотра, она могла тут же залезть в ближайшую наполненную H2O ёмкость и если не утонуть, в силу того, что, как шутила Марлин, у неё уже развились жабры, то с лёгкостью устроить потоп почище библейского, только вполне настоящий.

Занять чем-нибудь их ненаглядных монстриков, от чего те не стали бы отвлекаться, являлось весьма непростой задачей, и Лэйни готов был смириться с тем фактом, что его дети будут считать, что губки для мытья посуды живут на дне моря, если это даст ему и Марлин немного личного времени.

Однако сейчас он пришёл в гостиную провести вечер в цветнике жизни, поэтому сел между детьми на широкий плюшевый диван и, обняв их за плечи, стал наблюдать за играющей с осьминогом в футбол креветкой, периодически давая ответы и, если потребуется, опровержения на многочисленные вопросы, появляющиеся у его зачарованных действием на экране отпрысков.

***

Витти лежал на кушетке в своей квартире под лучами раннего утреннего солнца и обдумывал произошедшую вчера нелепицу. Согласно полученному списку он начал обходить указанных Мином людей, и поначалу всё шло гладко.

Не слишком интересуясь причинами возникновения на их пороге детектива и не имея ни малейших намерений удостовериться в подлинности его истории, полулегальные азиаты охотно рассказывали всё, что Витти хотел услышать, щебеча на ломаном английском с характерным акцентом и периодически кланяясь грозному слуге закона, как они привыкли у себя на родине, а уж он постарался напустить на себя максимально строгий вид.

Он уже посетил троих и постучался в квартиру четвёртого. Ки Пэн значился как близкий друг Нинг Шенг, приходясь ей сводным братом по отцу, умершему в Китае, и, соответственно, казался весьма перспективной фигурой на доске разыгрываемой партии. Дверь открыла миниатюрная китаянка в шёлковом, перевязанном сзади красным бантом халате с изображениями журавлей и моря. Увидев полицейское удостоверение, она прочирикала что-то на своём языке и покорно замерла в дверях, как будто ожидая наказания за совершённый проступок.