Sunny Greenhill - Розвинд. Тьма

Наконец время утомилось и, прервав спринт, вновь перешло на размеренный шаг. Смолк крик, начал стихать ветер, перестала дрожать земля, и только вода, будто вытекшая прямо из адских глубин, бесновалась и рычала внизу.

Ворон прекратил кружить над головой Стэнли и спикировал на уцелевший кусок холма перед ним. Усевшись, он уставился прямо в глаза человеку, и от его взгляда становилось ещё более тоскливо, хотя и до этого Стэнли казалось, что пришитую суровыми нитками к его естеству душу безжалостно, с мясом, вырвали, и теперь она кровоточит и задыхается.

– Ты не смог ей помочь, – гортанно прокаркал ворон, и Стэнли почувствовал, что проваливается в бездонный, наполненный склизкой тьмой колодец. – Но ты можешь помочь многим другим, – так же пристально смотря ему в глаза, изрёк пернатый оборотень. – Впусти нас! – внезапно проорал он, а затем, распушив перья и судорожно забив крыльями, упал навзничь; его глаза, подёрнувшись серой плёнкой, лишились своей магической притягательности, тельце начало прямо на глазах разлагаться, и через несколько мгновений от него остался только прах, который тут же смыло в океан.

Стэнли впал с состояние болезненного оцепенения. Голову заполнила звенящая пустота. Стоя на коленях, дрожа, он смотрел туда, где только что сидел ворон, и просто ждал конца. Вой ветра постепенно начал складываться в осмысленные фразы, и, холодея от ужаса, он разобрал в нём всё то же надсадное отчаянное требование, как будто терпящие невыносимые мучения души бились в дверь его барабанных перепонок:

– Впусти нас! Впусти нас! Впусти нас!

Вой всё нарастал, слова накладывались друг на друга, превращаясь в бессмысленный, затягивающий в пучину отчаяния рёв. Вдруг раздался оглушающий раскат грома, и в землю ударил ослепительный сноп молний.

***

Стэнли резко очнулся и, полуослепший и оглушённый, долго не мог понять, где находится. В голове пульсировал заглушивший все мысли вой. Наконец, дрожа и чувствуя ужасную слабость, он смог разглядеть, что лежит на полу своей гостиной около дивана, с которого упал в попытках сбежать из поглотившего его кошмарного видения. Коричневый, с золотыми прожилками и замысловатым узором шерстяной ковёр, который они купили с Изабель, как только переехали в этот дом, неприятно щекотал лицо и испытывал на прочность обоняние запахами слежавшейся пыли и средства для чистки. Но лишь через полчаса Стэнли набрался сил унять охватившую его дрожь и встать. Мысли лихорадочно метались в голове, не складываясь ни во что определённое, а сюрреалистический сон с говорящим вороном и погибающей в бездонной пучине любимой казался до боли реальным.

С трудом поднявшись на ноги, спотыкаясь, он добрался до комода из тиса, уставленного фарфоровыми вазочками, керамическими, стеклянными, хрустальными и деревянными фигурками медвежат, которые так нравились Изабель, и взял в руки фарфоровую фигурку медвежонка, играющего на банджо, сидя на пеньке из разноцветного стекла. В сердце вонзилась тонкая раскалённая игла: это была её любимая фигурка.

Он крепко сжал медвежонка в кулаке, зажмурился и, тяжело дыша, опёрся на комод свободной рукой. С губ сорвался приглушённый стон, кулак разжался, и медвежонок, упав на пол, разлетелся на цветные осколки.

Стэнли открыл глаза и оглядел знакомую, с любовью обставленную комнату, раньше всегда дарившую тепло и умиротворение. А сейчас, куда бы ни бросил взгляд, он видел только Изабель – как они выбирали золотистые с красными маками обои, как он вешал книжные полки, а она, смеясь, рассказывала, как прошла встреча с подружками, как он привёз удачно купленный на распродаже телевизор с большим экраном и они провели целый вечер обнявшись, пересматривая «Вестсайдскую историю», «В джазе только девушки» и «Странствия Салливана».

Каждый предмет обстановки хранил отпечаток Изабель. Это не только рождало много счастливых воспоминаний, но и подливало бензин в разведённый вокруг него костёр, превращая и без того невыносимую потерю в незаживающую кровоточащую рану. Держась одной рукой за стену, он вышел на кухню, открыл холодильник и достал пакет томатного сока. Залпом выпив содержимое, выбросил пакет в мусорное ведро и, усевшись за накрытый клеёнкой с изображением Золотых ворот обеденный стол, откинулся на спинку резного дубового стула, положив руки перед собой.

Оглядываясь вокруг, он видел лишь терзающие душу вещи: полочку для специй, которую держали на плечах два бронзовых медведя, купленную для Изабель в лавке старого еврея-антиквара, фарфоровую банку для печенья в виде Микки-Мауса – они выиграли её на ярмарке штата.

Он понял, что в их доме всё будет напоминать о растоптанной грязными сапогами на тихой окраинной улочке любви и рано или поздно это или сведёт его в могилу, или отправит в сумасшедший дом.

Решив приступить к выполнению своего плана немедленно, Стэнли встал, вернулся в комнату, наскоро собрался, в последний раз закрыл входную дверь и, не глядя по сторонам, сел в машину и поехал в ближайшее риелторское агентство, чтобы выставить на продажу дом и подобрать небольшую, спокойную гавань, в которой он сможет переждать обрушившийся на него шторм.

Хитрый Витти быстрым шагом направлялся в ресторан «У Джо». Выглядел он неряшливо – мятая цветастая рубашка с незастёгнутыми верхними пуговицами была заправлена в синие шерстяные штаны с капельками грязи по нижнему канту, почти скрывающему когда-то неплохие, а теперь полинявшие рыжие мокасины.

Свернув с респектабельной Оранж-вэллей, с её бутиками и множеством копов, в небольшой, не слишком чистый проулок, он ещё ускорил шаг и достал из заднего кармана полиэтиленовый пакетик с несколькими таблетками. Выбрав одну, кислотно-розового цвета, кинул её в рот. Эти колёса он приобрёл вчера в клубе у знакомого барыги по весьма сходной цене. Барыга рекомендовал их как «ваще улёт, чувак», и теперь Витти решил проверить это определение.

Дилер хорошо знал Витти и, разумеется, понимал, что если обещания будут расходиться с действительностью, то рекламаций не последует – Хитрый просто выбьет из него всё дерьмо и заставит вернуть деньги вместе со значительной неустойкой. В бизнесе с такими гарантийными обязательствами прогорел бы и лучший маркетолог, привыкший навязывать товары не заботясь о том, насколько они соответствуют громким рекламным лозунгам.

Витти улыбнулся своим мыслям и перепрыгнул через лужу, образовавшуюся в застарелой выбоине, – городские службы вылизывали каждый дюйм дорожного покрытия на центральных улицах, но безлюдные задворки не получали и малой толики этой заботы: потрескавшийся асфальт богато усыпал мусор, а кирпичные и бетонные стены окружающих домов разукрасили наскальной живописью местные питекантропы.