Глеб Бобров - Эпоха мертворожденных. Украина в крови

Такая забота приятна, слов нет, если не предполагать, что за нее потом попросят. В любом случае красивый ход – своеобразная консолидирующая замануха. В духе Стаса! Моя независимость, как полевика, достаточно условна, и я по-любому соглашусь, какую задачу мне бы ни поставили… Ясное дело, выторгую все, что смогу, но скрепя сердце соглашусь.

Скудельников продолжал:

– Если каждый из нас выполнит все, что предписано планом, если мы будем точны, исполнительны и мужественны, то сражение под Сутоганом навеки войдет в историю, а противник надолго потеряет аппетит. Только мы твердо должны помнить, что на самом деле исход битвы решится не здесь, а во Врубовке и в Родаково. С Врубовкой, надеюсь, Буслаев разберется как положено… – сделав паузу, Петр Петрович прямо посмотрел на нас с Богданычем, и я увидел, насколько измученны его глаза… Он собрался и жестко закончил: – Родаково будет ваше. Мужики, сделайте их!

После быстрого отбытия Главнокомандующего мы, оставшись впятером, приступили непосредственно к плану. Расставили стулья, достали блокноты. Начштаба, увидев мою скорченную при заходе на посадку мину, внимательно посмотрел поверх очков и поинтересовался:

– Что с вами, Деркулов?

– Отвратительное питание, хроническая усталость, мало баб, водки, сна. Сауна, опять же… – Он терпеливо ждал. Сухой, хладнокровный, прямой и неподвижный, как противотанковая пушка. Красные белки и желтые пятна на лице, третья, если не четвертая бессонная ночь; вот и поторгуйся с ним… – Извините, Александр Павлович! Фурункулез. Весь зад в чирьях – и смех, и грех. Ни попариться, ни до врача доехать – только вчера из болот вылезли.

– Я знаю… – он перевел усталую двустволку на комполка: – Михаил Богданович, у вас там банька, кажется, организована?

Колода сразу заерзал:

– Та яка там лазня, Олэксандрэ Павловычу! Тики назва. Пьятьом хлопцям нидэ повэрнутысь. – Весь нахохлился, насупился. Такой виноватый, такой несчастный. Ну, не знал бы жабу, поверил! Вот уж артист.

– Отлично. В десять получасовых смен и помоются. Запишите. В полку есть военврач?

– Е… фелшэр.

– Очень хорошо. Обеспечьте личному составу отряда осмотр после помывки. Далее – записывайте, Колодий, – к 15–00 должен быть готов макет вот этого участка… – Опанасенко обвел на карте кусок Родаковского подъема. – От ориентира «мост реки Белая» включительно до «Сухая балка» включительно – по вертикали и от сих до сих – в ширину. Вопросы?

– Зробымо…

– Итак… Рассказываю общий план операции, потом проработаем детали…

Оказалось, штабу группировки известна точная дата начала наступления – утро 22 декабря. Наши европейские друзья решили сводной бронегруппой подразделений СОРа, частей ЦУРа, добровольческих формирований – эсэсовских [51] «Эсэсовские» ( жарг .) – презрительное наименование, произошедшее от аббревиатуры самоназвания «Сiчовi Стрiльцi» добровольческих полков (куренiв) Республики Галичина, поддерживающей ЦУР по всему спектру вопросов. «курэнив» Галичины и отрядов прибалтийских легионеров – одновременно с фланговым обхватом ударить в лобовую: выдвинуться из Алчевска и по магистрали Е40 пройти до Луганска основными силами. Отдельно, перевалив одной усиленной пехотой бронегруппой через Родаковский бугор, опять же степными просторами подойти к Луганску по Бахмутской трассе и встать у стен колыбели города Каменного Брода.

Моторизированная огневая мощь, которой они располагали, безраздельное господство в воздухе и в информационном обеспечении против тех жалких крох тяжелой техники, которой у нас и раньше было негусто, а уж после Северодонецка осталось и вовсе – только повод дать, позволяла противнику, не особо напрягаясь, действовать просто и комфортно.

Для фронтального удара сводные силы выбрали самую короткую, широкую и качественную дорогу. Остановить их здесь могли только законченные обдолбайцы из потомственных камикадзе, и то ненадолго. Да никто раньше и не собирался – единственной нашей тактикой, приносившей хоть какие-то плоды, была разветвленная очаговая оборона с построением многоярусной системы огня в населенных пунктах. В чистом поле нас даже не «рвали» – лениво, словно сусликов, давили гусеницами танков.

С обходным путем намечались определенные трудности. Восточная Малороссия страна горная. Понятно, Донецкий Кряж не Гималайские ледники, но разделявшее две главные транспортные артерии плоское плато на этом отрезке можно было пересечь лишь в трех точках: непосредственно у Алчевска, потом – через поселок Родаково и у самого города – в дорожной смычке у станции Сабовка. В первом случае пришлось бы ломиться тридцать километров по убитым шоссе сквозь несколько поселков и городишко Зимогорье. Оно и по названию видно, что населенный пункт пусть и маленький, но характер степных горцев наш противник уже прочувствовал. В последнем случае весь охват терял смысл – в Сабовке смыкались обе трассы, а расчет строился на том, чтобы заставить нас обороняться на два фронта. Да и в лабиринтах железнодорожных развязок, мостов и закрученной петлей дороги можно было нахвататься от гранатометчиков по самое «не хочу». Оставалось – Родаково.

Вот тут стратегический гений командования и нашел свою изюминку. Замысел отличался запредельной логикой и откровенным коварством. Бронегруппу без боя пропускали ровно на половину всего пути к Луганску. При подходе в растянутый на пять километров вдоль трассы поселок Белое фашиков издали обстреливали секреты и пехом уходили назад в жилые массивы. Через километр напротив шахты имени XIX партсъезда и цыганской слободы, носившей собственное неофициальное название «поселок Сутоган», под прямым углом начинался поворот налево в Родаково.

Пока часть брони с пехотой втягивалась на дорогу перед подъемом, основная группа без боя шла до конечных поселковых окраин, где упиралась в оборону. Решено было поставить смешанное минное поле, подрывом уронить путепровод и, используя зигзагообразные повороты трассы, посадку с правой стороны дороги, жилые дома и маневрирующую внутри поселка бронетехнику, тормознуть группировку.

В это же время мне отводилась задача, используя сложный рельеф подъема, остановить обходную бронегруппу на Родаковском бугре. Колодий, в свою очередь, на середине плато удерживал подходы к моим позициям, а также непосредственно железнодорожную станцию и пгт. Родаково от прорыва при возможном маневре через преддверие Зимогорья – поселок и станцию Лотиково.

Вначале у меня глаза на лоб полезли. Опанасенко, видя, что я напрягся, спросил:

– Судя по всему, у Деркулова появились вопросы?