Оливер Боуден - Assassin's Creed. Отверженный

И потому Дженни могла сколько угодно кривить губы и тихо ухмыляться. Меня это не задевало. Я смотрел только на родителей, а они – на меня. По их жестам я понял: вкусным завтраком мой праздничный день не ограничится. Так оно и вышло. Под конец завтрака отец объявил, что вечером мы отправимся на Честерфилд-стрит, в «Шоколадный дом Уайта». Там готовят горячий шоколад прямо из цельных бобов какао, которые привозили к нам из Испании.

Потом Эдит и Бетти долго суетились вокруг меня, наряжая в мой лучший костюм. Вместе с родителями и Дженни я неторопливо шествовал к ожидавшей нас карете, украдкой поглядывая на окна соседских домов. Может, сестры Доусон или Том и его братья видели наш отъезд? Хотелось надеяться, что да. Видели и думали: «Семья Кенуэй выходит в свет, как и подобает нормальной семье».

На улицах, прилегающих к Честерфилд-стрит, было весьма людно. Нам удалось подъехать вплотную к «Шоколадному дому Уайта». Едва карета остановилась, нам помогли выбраться, перевели через шумную улицу и проводили внутрь заведения.

Путь от кареты до шоколадного рая был совсем коротким, однако я успел увидеть кусочки реальной, жестокой и неприглядной лондонской жизни, от которой меня берегли няньки: в канаве валялась дохлая собака; возле перил рвало какого-то оборванца; цветочницы, попрошайки и уличные мальчишки бегали по улице, разбрызгивая грязь, что рекой текла по мостовой.

В зале, куда нас ввели, густо пахло табачным дымом, элем, духами и, конечно же, шоколадом. Кто-то играл на клавикордах, но их звуки почти тонули в гуле голосов. Здесь почему-то все кричали, склонясь над игорными столами. Мужчины и женщины пили эль из больших тяжелых кружек. Кое-кто пил горячий шоколад, заедая сладким. Все посетители были очень возбуждены.

Пройдя несколько шагов, отец остановился. Я почувствовал, что ему не по себе. На мгновение я даже испугался: вдруг он просто повернется и мы уйдем отсюда, так и не попробовав шоколада? Вскоре я заметил молодого джентльмена с тростью, который приветливо улыбался и подмигивал нам. Отец тоже его заметил и повел нас туда, где тот стоял. Мы пробирались между столов, переступали через собак и даже через малолетних ребятишек, ползавших по полу между ног родителей. Видно, они рассчитывали чем-то поживиться: случайно упавшим куском пирожного, а может, и монетками.

Наконец мы добрались до джентльмена с тростью. В отличие от отца, чьи всклокоченные волосы были наскоро заплетены в косицу и скреплены бантом, голову его знакомого покрывал белый напудренный парик. Чтобы не запачкать парик, сзади джентльмен прикрыл его черным шелковым мешочком. Одет отцовский знакомый был в темно-красный сюртук. Кивнув отцу, джентльмен переместил свое внимание на меня и церемонно поклонился:

– Добрый вечер, мастер Хэйтем. Примите мои искренние поздравления по случаю дня вашего рождения. Будьте любезны, сэр, напомните мне ваш возраст. Судя по вашей внешности, вы уже достаточно возмужали. Вам одиннадцать? А может, двенадцать?

Сказав это, он глянул поверх меня. Отец и мать, стоявшие за моей спиной, одобрительно закивали.

– Мне восемь, сэр, – с важностью ответил я.

Отец нас познакомил. Джентльмена звали Реджинальд Берч. Он был одним из старших управляющих отца. Мистер Берч сказал, что рад нашему знакомству, после чего поклонился матери, поцеловав ей руку.

Затем Реджинальд склонил голову и прильнул губами к руке моей сестры. Я уже кое-что смыслил в таких делах и понял: он ухаживает за Дженни. Мне казалось, что отцу это может не понравиться и он вмешается.

Но отец и мать выглядели радостно возбужденными, а вот лицо сестры сделалось каменным и оставалось таким все время, пока нас вели в отдельную комнату. Там мы уселись за стол, причем мистер Берч сел рядом с Дженни. Слуги «Шоколадного дома» забегали вокруг нас.

Я бы с удовольствием остался тут жить! Я успел выпить несколько чашек горячего шоколада и съел несколько внушительных кусков торта. Отец с мистером Берчем пили эль и почти не ели. Они не торопились расставаться, но мать сказала, что нам пора, пока мне или им не стало плохо. Мы покинули «Шоколадный дом» и вышли на улицу, где стало еще многолюднее.

От уличного шума и зловония я даже растерялся. Дженни наморщила нос. По лицу матери промелькнула тревога. Заметив это, отец подошел к нам почти вплотную, пытаясь оградить от суеты.

Потом я вдруг увидел грязную руку, застывшую на уровне моих глаз. Я поднял голову. Попрошайка глядел на меня широко раскрытыми, умоляющими глазами – единственными сравнительно чистыми островками на его чумазом лице. Спутанные волосы нищего давно не знали горячей воды и мыла. Уличная цветочница попыталась было сунуться со своим товаром к Дженни, но мистер Берч проворно загородил ей путь своей тростью. Торговка лишь ойкнула и исчезла. Меня со всех сторон толкали и пихали. Сбоку к нам лезли двое уличных мальчишек с протянутыми ладонями.

И вдруг моя мать испуганно вскрикнула. Какой-то бродяга в грязных лохмотьях выскочил из толпы и уже тянул к ней руку, готовясь сорвать с ее шеи ожерелье.

Еще через секунду я понял, почему отцовская трость так странно гремела. Отец сорвал верхнюю часть, оказавшуюся кинжалом, и молниеносно бросился на грабителя. Однако, увидев, что вор безоружен, отец передумал и вернул кинжал на место, ударив тростью по руке вора.

Тот заорал от боли и удивления. Попятившись назад, грабитель налетел прямо на мистера Берча – тот опрокинул его на землю, придавил коленями грудь, а к горлу поднес кинжал. Я затаил дыхание. У матери округлились глаза. Ее рука вцепилась в отцовское плечо.

– Реджинальд! Остановитесь! – крикнул отец.

– Эдвард, он только что пытался ограбить вас, – не поворачиваясь, ответил мистер Берч.

Вор распустил сопли. На руках мистера Берча проступили жилы. Костяшки пальцев, сжимавших рукоятку кинжала, стали белыми.

– Нет, Реджинальд, это не способ борьбы со злом, – спокойно возразил отец.

Он обнимал мать, тихо всхлипывающую у него на груди. Рядом стояла Дженни. С другой стороны стоял я. Вокруг нас собралась толпа. Бродяги и нищие, что совсем недавно лезли к нам, теперь держались на расстоянии. Их почтение было вызвано страхом.

– Реджинальд, я не шучу, – сказал отец. – Уберите кинжал и отпустите его.

– Эдвард, не выставляйте меня дураком. Особенно перед всем этим сбродом, – ответил мистер Берч. – Мы оба знаем: этот человек обязан заплатить за свой поступок если не жизнью, то хотя бы парой пальцев.

Я снова затаил дыхание.

– Нет! – скомандовал отец. – Никакого кровопролития, Реджинальд! Если вы не сделаете так, как я вам говорю, я разорву с вами всякие отношения.

Вокруг нас стало тихо. Было слышно только, как вор тихо бормочет: