Алексей Калугин - Дикие дни

Мастер широко распахнул парадную дверь и по-хозяйски широким шагом вошел в просторную, ярко освещенную прихожую.

Между двумя лестницами, ведущими на галерею второго этажа, стояли трое санитаров-охранников с одинаково невыразительными, серыми, будто их пеплом присыпали, рожами. Даже позы у них были одинаково угрожающие: ноги расставлены чуть шире плеч, руки скрещены внизу живота, головы опущены так, что подбородки упираются в грудь.

– Добрый день! – Мастер улыбнулся, расстегнул пальто, откинул полы назад и поправил кашне. – Мы хотим видеть Юлию Алексеевну Левченко.

– Кто спрашивает? – рыкнул один из санитаров.

– Тот, кто имеет на это право, – с улыбкой ответил Мастер.

Все трое мордоворотов разом сделали шаг вперед.

– Стоп!

Мастер вскинул руку с открытой ладонью, и следующего шага не последовало. Вся троица замерла на месте, будто они играли в детскую игру «Замри».

– Ты! – Мастер указал на того, что стоял слева. – Найди Юлию Алексеевну и скажи, что ее ждут гости. Действуй!

Санитар трусцой побежал исполнять приказ.

– А не проще было договориться о встрече? – немного нервно поинтересовался Шарков.

– Наверное, проще, – согласился с ним Мастер. – Но не так интересно. Вся прелесть жизни заключается в неожиданностях. Ты не находишь?

Не зная, что на это сказать, Шарков молча пожал плечами.

– Ну, а вы что стоите? – обратился Мастер к двум оставшимся санитарам. – Идите, заберите своих приятелей.

Он взглядом указал на дверь, и санитары резво выбежали на крыльцо.

Откинув полы пальто назад, Мастер заложил руки за спину, широко расставил ноги и хозяйским взглядом окинул прихожую. Глядя на него, можно было подумать, что он приехал сюда, чтобы купить особняк вместе с прилегающим к нему парком.

– Можно спросить, что ты с ними сделал? – поинтересовался Карцев.

– С санитарами? – уточнил Мастер, глядя на потолок, где сквозь толстый слой белил кое-где проглядывала старинная лепнина. – Ровным счетом ничего.

– Но они подчинялись тебе, как будто… – Виктор пощелкал пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.

– Как будто так и должно быть, – помог ему Мастер.

– Верно! – еще раз щелкнув пальцами, Карцев направил на него указательный.

– Я не влезал в их головы и не трогал их гнилые мозги, – презрительно скривился Мастер. – Мне помешала бы сделать это элементарная брезгливость. Ты это хотел узнать?

– Мысли имеют свой запах?

– Не запах, нет, – Мастер наморщил нос и потер согнутым пальцем его кончик. – Это как бы некое субъективное ощущение. От контакта с чужим сознанием остается впечатление, которое можно сравнить с многоплановой, объемной картиной, наполненной цветами, запахами, вкусами, тактильными ощущениями, звуками… Это похоже на то, как словами мы выражаем самые разные понятия и чувства. Хотя, казалось бы, слова – это всего лишь звуки, а то и просто знаки на бумаге, от одних мы получаем истинное наслаждение, другие же способны шокировать, обидеть, оскорбить, как пощечина. Одни слова мы готовы слушать вновь и вновь, другие хочется поскорее забыть. То же самое и с мыслями. Мысли ведь те же самые слова, только не высказанные вслух.

– Весьма любопытно, – Карцев провел пальцами по бровям. – Никогда об этом не задумывался. Но как же ты тогда справился с этими мордоворотами? Ты применил гипноз?

– Полагаю, ты слышал о нейролингвистическом программировании?

– Разумеется.

– Я использовал что-то вроде НЛП, только на несколько уровней сложнее. Интонации голоса, особая ритмика речи, выверенный подбор слов, отточенная жестикуляция, точный взгляд, мимика – все это информация, которую собеседники считывают в ходе разговора. Как правило, это происходит совершенно неосознанно, а расшифровка полученных данных ведется на подсознательном уровне. Ты перекинулся с незнакомым человеком парой ничего не значащих фраз и уже понимаешь, что ему, скорее всего, не стоит доверять. Я могу делать все то же самое совершенно осознанно. Именно поэтому стоило мне только заговорить с санитарами, они поняли, что я имею право ими командовать. Кто наделил меня этим правом – этот вопрос они себе не задавали, опять же потому, что я не позволил им это сделать, определив вопрос как лишенный всякого смысла. Теперь, полагаю, тебе ясно, почему в шапочке из фольги нет никакого смысла?

– Почему же тогда на лестнице, чтобы убедить санитаров, тебе пришлось использовать грубую физическую силу? – поинтересовался Шарков.

– Потому, что они вели себя слишком грубо, – объяснил Мастер. – И мне захотелось их проучить.

Беседу прервал стук каблучков по мраморной лестнице.

Неторопливо ступая, Юлия Алексеевна Левченко плавно спускалась по лестнице, едва касаясь пальцами мраморных перил. Высокая, стройная, светловолосая, в белом, накрахмаленном до хруста халате, с большими, едва ли не в пол-лица очками в причудливой пластиковой оправе – она шла, внимательно изучая взглядом гостей. Двое из них были ей хорошо знакомы. Третьего, в светло-коричневом пальто и широкополой шляпе, она видела впервые, но уже чувствовала к нему расположение.

Мастер порывисто сорвался с места и встретил Юлию возле лестницы, заставив ее остановиться на последней ступени.

– Юлия Алексеевна! Позвольте представиться – Мастер!

Он сорвал шляпу с головы, откинул руку со шляпой в сторону и низко опустил голову, прижав подбородок к воротнику рубашки с расстегнутой верхней пуговицей.

– Просто Мастер? – с интересом посмотрела на него Юлия. – И все?

– Если вам так будет угодно, – улыбнулся Мастер.

У него не было никакого личного опыта общения с женщинами. Вся информация на эту тему была почерпнута им из литературы и фильмов. Но получалось у него все естественно и живо, хотя, может быть, и немного пафосно. А некоторая избыточность только придавала его действиям живописную яркость. Внимательно посмотрев на него, Юлия пришла к выводу, что Мастер был похож на Фредди Меркьюри времен его золотой поры. Только усов не хватало. Хотя, дело было не столько во внешнем сходстве, сколько в эмоциональном ключе.

– Ну, что ж, пусть будет просто Мастер, – улыбнулась Юлия. – Но тогда уж и меня называйте только по имени.

Мастер кинул шляпу на голову и протянул обе руки, будто желая помочь Юлии спуститься с последней ступени лестницы. Но как только она вложила свою руку в его ладонь, Мастер припал к ее запястью поцелуем.

– Ну, это уже слишком, – недовольно сдвинула брови Юлия.

– Серьезно? – недоверчиво посмотрел на нее Мастер.

– Абсолютно.

– Извините, – Мастер выпустил руку Юлии из своей.

Вид у него при этом был совершенно обескураженный. Он понял, что совершил ошибку, но не мог сообразить, в чем именно она заключалась.