Иван Лебедин - Империя. Оружие Владык

Глядя на мелькающие по ту сторону стекла толщи воды, Давид ощутил подкатившее к горлу дуновение ностальгии.

Однако тоска по дому закончилась, не успев начаться, стоило ему взглянуть на демонстративно игнорирующего его отца.

Решив, что это только к лучшему, Давид прислонился спиной к холодной металлической стене и, скрестив на груди руки, закрыл глаза. Ему не нужно были видеть, что происходит снаружи, чтобы безошибочно определить, что судно достигло океанского дна, и, скользнув в широкую пещеру, поплыло по одному из ее коридоров.

Флагман знал, что, когда он досчитает до ста, корабль достигнет толстенных ворот, которые поднимутся вверх при их приближении.

За ворота ми будет абсолютно сухой ангар – технологии его народа позволяли удерживать воду, не позволяя ей даже просачиваться внутрь стоянки множества «птеродактилей».

Оказавшись внутри, судно проследует на свободное место и остановится.

Дальше, скорее всего, ему предложат выйти. Что он и сделает, направившись к одной из неприметных дверей, располагающихся с противоположной стороны ангара.

Медленно нажав на тяжелую ручку, Давид сделает маленький шаг вперед и окажется на краю окруженного высокими перилами обрыва, откуда откроется лучший вид на раскинувшийся внизу, сокрытый от Луны и Солнца и освещаемый лишь множественными вкрапленными в дома и стены пещеры фонарями, тайный город бывших флагманов…

Судно замерло, и Давид, вернувшись из мира воспоминаний, открыл глаза.

– Старейшины ждут тебя в Зале Скорби, – глядя мимо сына, произнес адмирал Каливар.

– Благодарю, – снисходительно улыбнулся Давид, ни взглядом, ни мускулом не выдавая своего волнения от предстоящей встречи с теми, от чьего правильного, решения зависело гораздо больше, чем жизнь Избранной.

Амонис проснулся на борту своего маленького корабля, чувствуя себя впервые за последнее время по-настоящему отоспавшимся. Сладко потянувшись, он повернул голову налево, и его взгляд упал на заполненную жидким металлом капсулу.

Рывком поднявшись на ноги, он принял душ в крошечной кабине, и, не вытираясь, погрузился в приятную прохладу мягко обхватившей его тело брони.

Долгие часы отдыха подарили Верховному зарасу давно забытое ощущение небывалой силы. Она буквально переполняла его, заставляя чувствовать себя богом. Это было чудесное, но весьма опасное чувство… Оно буквально завораживало, заставляя желать весь мир, рисовало множественные соблазны столь реально, что Амонису хотелось отринуть все условности, все правила и занять место, которое Мастер внутри него считал достойным…

Из мечтательной эйфории его вывел звонок по транслятору.

Встрепенувшись, Амонис накинул камзол и пошел в рубку, чтобы ответить на вызов.

Звонил Барий.

– Господин, – поклонился наместник Зарины, – до меня дошли слухи о том, что случилось с Динайри, а также о произошедшем в новом подвале Алексио. Они правдивы?

– Я не знаю. Зависит от того, что именно ты слышал, – с легкой улыбкой ответил Верховный зарас.

– Я только хотел предупредить вас, чтобы вы были осторожным. Тхаари не дремлют и в любой момент могут воспользоваться первым удобным для них случаем.

– На счет этого не беспокойся. Наш Император убил их всех.

– Вы уверены в том, что говорите, господин?

– Алексио сказал мне об этом лично.

– То есть, вы сами не видели тел?

– Не думаю, что он мне солгал.

– Возможно, он верит в то, что говорит, но я бы не советовал вам расслабляться на счет тхаари. Их убить весьма непросто.

– Тем не менее, как ты помнишь, хардам на Земле это удалось.

– Господин, я не утверждаю, что они живы, просто призываю вас быть осторожнее.

– Я понял, спасибо. Какие еще новости?

– Атака на Нибус отменена, а Алексио заперся в своих покоях и громит мебель.

– Что ж, пускай. А как Динайри?

– Все великолепно. Она невероятно быстрыми темпами идет на поправку, а местные лекари, не обнаружив в ее крови никаких медикаментов, похоже, поверили в способность зарианского организма к быстрому восстановлению.

– Превосходно, – Амонис расправил плечи, – значит, теперь можно полностью сосредоточиться на усилении Империи. Господин Бертолуччо с тобой связывался?

– Да. Мы с ним весьма долго обсуждали исполнение намеченного вами плана. Только вот… – начал Барий, но тут же замолчал, отведя взгляд.

– Да говори уже, – вздохнул Верховный зарас.

– Вы уверены в благости намерений Стихий? Что, если все, что мы делаем, в итоге принесет нам гибель?

– Их намерения безусловно благие, – ответил советник и добавил, – в их понимании.

– А в нашем? Не может случиться так, что… – начал наместник, но Амонис его прервал.

– Я – Мастер, и я следую воле Великих матерей, Барий, – произнес он и шепотом добавил, – но я не нас только глуп, чтобы делать это слепо.

– Я верю в вас, господин, но я беспокоюсь…

– Я знаю и ценю это, – сказал Верховный зарас и отключился.

По щеке Бария скатилась слеза; никогда ранее он не слышал из уст Амониса слов благодарности и искренне не знал, как на них реагировать.

Наместник перевел взгляд с погасшего экрана на висящий перед ним портрет статного темноволосого мужчины:

– Мне страшно, господин, – прошептал он, обращаясь к изображению, – я ничего доподлинно не знаю, но я чувствую, что ваш сын если и не начал, то вот-вот начнет опаснейшую в своей жизни игру. И он может ошибиться. А вы прекрасно знаете, чего стоят такие ошибки… Эти существа… Они ведь не прощают. Никогда не прощают.

А я не могу потерять его, как когда-то потерял вас.

Злость буквально выжигала Алексио изнутри. Он не мог, не готов был поверить в то, что все его титанические усилия, потраченные на спасение от Учителя и его помощников, оказались бессмысленными, а он сам очутился в еще более тесной ловушке, чем ранее.

Круша ни в чем не повинную мебель, он пытался излить на нее свой, не имеющий иного выхода, гнев. Отчаяние охватывало его сильнее с каждой минутой, слезы текли по подбородку. Император не знал, как жить дальше. Более того, он не знал, есть ли в этом смысл.

Упав на колени, он обхватил голову и замер… В этот момент входная дверь распахнулась, и раздались легкие женские шаги.

Осторожно оглянувшись на звук, Алексио увидел Динайри с младенцем на руках.

– Мы пришли навестить папочку, – ласково улыбнувшись ребенку, произнесла Императрица.

Младенец ответил тихим кряхтением.

– Подержишь? – Супруга протянула Императору аккуратный сверток.

Интуитивно протянув руки к новорожденному, Алексио прижал к себе розовощекого младенца.

– Он похож на вас, Ваше Величество, – прошептала Динайри, опускаясь на пол подле супруга.