Андрей Земляной - Глубина

– Это хоть сейчас, – Василий подошёл к углу комнаты и, выдернув затычку фановой трубы, высыпал патроны с платка в канализацию. – А пистолет сейчас брошу в тигель. Мне как раз пару стержней попрочнее нужно. Оружейная сталь хорошо подойдёт.

– Ну, прощаться будем, сынок, – Виктор слегка обнял Василия. – Не кручинься. Всё, что даёт нам Господь, по ноше нашей.

Виктор улёгся на узкую лежанку и махнул рукой:

– Начинай.

Двигаясь на тонких рельсах, лежанка с тихим шелестом вкатилась внутрь огромной бочки, напоминавшей томограф, и внешняя створка сомкнулась с негромким металлическим лязгом.

Последнее, что помнил Виктор, было мелькание голубой лампы, потом вспышка, и всё пропало.

Атранго-то. Промышленно-исследовательский центр корпорации Кейр

Шоу Ферма! Тысяча сотый, юбилейный, сезон!

Помолодевшая Дайни Ласс снова обращает своё внимание на Карриша, а он увлечён юной дебютанткой Гейни.

Красавчик Тайвор добавил к своей семье третью подружку, и теперь они вчетвером зажигают в роскошной спальне северного крыла.

Конкурс на лучшую добычу проводит спонсор показа – дом мод Геллати. Тот, кто в течение следующей недели принесёт самую большую шкуру р’эца, получит комплект пляжного белья из новой коллекции на себя и на свою подругу, а также два билета на шоу «Попки» в плавучем городе-казино Телгрим.

Не пропустите!

Завершился визит Ххорна Ишшиси на Океан. В итоговом заявлении Ххорн Ишшиси подтвердил курс Конфедерации Рихоор на всемерное развитие торгово-экономических связей с республикой Океан и выразил уверенность в неизменности политического статуса Республики как независимой территории.

Центр производства клонов находился на глубине двести метров, в самой охраняемой зоне корпорации Кейр, прикрытый со всех сторон минными полями, автоматическими пушками и тысячами роботизированных мин.

Здесь не только выращивали тела клонов, но и, используя технологии ксеносов, притягивали в них души разумных существ, сразу делая из безмозглого куска мяса пусть и очень ограниченного, но вполне работоспособного человека, способного трудиться на плантациях саххи или выполнять другую несложную работу.

Клоны были куда эффективнее и, самое главное, дешевле роботов. Правда, для этого с помощью полученной у ксеносов технологии пришлось выдёргивать матрицы сознания из субпространства и внедрять их в оболочки. Несовершенство техники приводило к тому, что клоны никак не поднимались в развитии выше, чем пятилетний ребёнок, но для тяжёлых работ они подходили идеально.

У клонов был лишь один, но существенный недостаток. Тела, выращенные искусственно, жили от силы пять-шесть лет, стремительно угасая к концу цикла. Но и этот недостаток был для производителей достоинством, поскольку каждому потребителю клонов постоянно требовался приток свежих рабочих.

Серия 238 отличалась от туповатых рабочих принципиально. Здесь использовались совершенно другие алгоритмы соединения мозга и матрицы сознания, а потому мозг клона не подвергался деградирующим изменениям.

Впервые учёные получили возможность создавать не просто рабочих для тяжёлых работ, а охранников и бригадиров. Для этого тела получили не только мощный костяк и отличную мускулатуру, но также модифицированную нервную систему плюс изменения в зрительном аппарате, позволявшие видеть в темноте.

Заказ на таких клонов поступил сразу из двух корпораций, потерявших значительное количество людей в нескольких кровопролитных стычках и собиравшихся таким образом заполнить вакансии хотя бы на время, пока не будут наняты нормальные бойцы.

Несмотря на большой процент брака, работы продолжались. Дорогие расходники тратились, улетали словно в трубу нейроусилители, а из десяти оболочек лишь одна показывала сносные для будущего бойца результаты.

Но оболочка под номером сто четыре-десять была необычной даже по меркам этой непростой серии. При закладке нейропрограмм над кратером подводного вулкана, где располагался центр, пронеслась Волна, надолго вырубив все охранные системы, и пока вызванные по тревоге охранные отряды латали разрушенную систему обороны, тело просто висело в гравиподвесе в обесточенном модуле.

Сначала тело хотели отправить в утилизацию, но совершенно неожиданно нервная система дала стабильный отклик, и вот теперь лаборанты тестировали будущего бойца по ста десяти контрольным параметрам перед продажей.

Лаборантка, работавшая на фабрике, внесла в планшет запись о параметрах тела и посмотрела на напарника, который стоял возле прозрачного цилиндра, заполненного прозрачной чуть зеленоватой жидкостью.

– Какой удачный экземпляр. Скорость реакции, мышечный индекс – всё на максимуме.

Сказавший это молодой человек в матово-белом комбинезоне рассматривал высокого мускулистого мужчину со смешанным чувством ущербности и превосходства. Идеальные формы, прекрасно развитые мышцы и жёсткие черты лица, что принято называть «волевыми», были бы плохим, очень плохим объектом для сравнения с бледнокожим и рыхлым, словно варёная рыбина, юношей. Если б не одно «но». Глаза мужчины – зеркало его души – были совершенно пусты, словно два осколка стекла.

Сменная лаборантка – девушка лет двадцати пяти, – работавшая на анализаторе, снова обернулась на прозрачный контейнер с телом, нервно облизнула вдруг пересохшие губы и рассмеялась дробным, несколько истеричным смехом, поглядывая на напарника.

– Тебе уже не хватает женских тел?

Молодой человек обиженно и несколько нарочито отвернулся в сторону вспомогательного пульта:

– Ты же знаешь, что это было всего лишь раз.

– Знаю, знаю… – она лениво отмахнулась. – Все через это проходят. Все равно, что спать с куклой.

Тут она немного, как, впрочем, и все сотрудники, кривила душой. Все дело было в том, что для тяжёлых работ на плантациях сорсы годилась только первоклассная генетическая форма.

Рубить плотные водоросли на глубине в полсотни метров по десять часов подряд было настолько тяжёлым занятием, что виброножи приходилось заряжать перед каждой сменой, а клоны выдерживали не больше двух-трёх лет такой каторги.

Именно поэтому физической форме клонов придавалось такое значение. Широкая грудь с пластами мощных мышц, широкий костяк и правильные черты лица.

Зрелище идеально сложенных мужских и женских тел вполне было способно соблазнить человека и покрепче, чем развращённых цивилизацией вседозволенности работников фабрики.

Секс с оболочками, как называли тела, не поощрялся, но и не запрещался. Руководство, озабоченное по-настоящему только исполнением программы производства, следило вполглаза лишь за тем, чтобы всё было относительно в рамках приличий.