Андрей Посняков - Кремль 2222. Бутово

– Спасибо, высокородный! – искренне поблагодарил Альд. Раненый Горм же лишь простонал, не поймешь, что. Дюжие работники уже укладывали его на носилки.

– Этих парней надо обязательно занести в список, высокородный брат мой, Николаус, – повернувшись к новому Мудрейшему, словно бы оправдывался Александр. – Хоть они все и растяпы, но все же геройски вступили в схватку… Нет, конечно же, не в «золотой» список. Хотя бы в «серебряный» или «бронзовый».

– Думаю, «бронзового» будет достаточно, – хмуро протянул высокородный Николаус.

Почти все Мудрейшие были друг на друга похожи, словно родные братья – невысокого роста, коренастые, длиннорукие, крепкие. Почти у всех – массивные челюсти и темные, глубоко посаженные, глаза. Прямо сказать, в большинстве совсем – не красавцы! Однако, вот высокородная Навия – та, да… Та – исключение… впрочем, не только она одна.

Муны под руководством Николауса, обнаружив расширенную руконогами трещину, принялись тут же ее заделывать, используя приобретенный у маркитантов цемент и старую ржавую арматуру.

Горма перевязали сразу же, как только вытащили из оранжереи на минус второй этаж, где селились муны. Жили в казармах по числу отрядов, в каждом отряде около полусотни человек, таким образом, казарм всего получалось сорок, ибо работников в общине подземного убежища-фаланстера насчитывалось около двух тысяч особей. Мудрейших было намного меньше – сотня, жили они обособленно, на минус первом этаже, куда никого из мунов не допускали.

Поговаривали, что Мудрейшие – потомки древних ученых, выстроивших фаланстер в преддверье Последней Войны, дабы спасти хотя бы часть человечества. Кое-кто болтал даже, будто бы Мудрейшие никакие не потомки, а сами ученые и есть, просто продлили себе жизнь почти до вечности. Потому – и Мудрейшие, потому – и управляют, ибо точно знают, как всем надобно жить! Без чуткого руководства Мудрейших бы никакая жизнь здесь, под землей, была бы невозможной. Ну, в самом деле, что тогда было бы с мунами? Чем бы они питались, как бы организовывали жизнь? Кто обеспечивал бы их теплом и светом, называемым древним словом «электричество»?

К слову сказать, это самое «электричество» частенько пропадало – и тогда гасло все освещение, переставали работать подъемники-лифты, а самое главное – приспособленные для орошения оранжерей насосы, и без того довольно-таки часто ломающиеся. Новых насосов после войны не делали, вот и приходилось чинить старые. То же самое касалось почти всех вещей, кроме оружия: копий и самострелов – «калашниковых». Мудрейшие создавали их в своих лабораториях… Правда, высокородная Навия как-то в разговоре с Альдом обмолвилась о каких-то торговцах – маркитантах…

Альд тогда удивился – какие могли быть торговцы в выжженном ядерными зарядами мире, пышущем невидимой смертью – радиацией. Радиация – это тоже было древнее слово, означавшее именно невидимую и неотвратимую смерть, причем – смерть лютую. Высокородная Навия тогда не ответила на вопрос Альда о маркитантах – быстро перевела разговор на другую тему, как раз на радиацию. Юноша вовсе не был глупцом и понял: вопрос о маркитантах – из числа тех, за которые полагается выбраковка.

Как объясняли Мудрейшие, выбраковка – это суровая необходимость. Время от времени с кем-нибудь из мунов происходили различные казусы: ни с того, ни с сего кто-то вдруг сходил с ума, делался буйным, нападал на всех, убивал… Даже Мудрейшие не сразу могли справиться с таким сумасшедшим, несмотря на все их «калашниковы»! Подобное безумие – опять же, по словам высокородных – было очень заразным и вполне могло погубить весь фаланстер, в чем никто из мунов не сомневался.

Подобных безумцев, слава Мудрейшим, в последнее время практически не наблюдалось и все это – благодаря выбраковке. Болезнь ведь легче предупредить, чем вылечить! Тем более – такую заразную. Значит, нужно просто вовремя заметить симптомы: присматриваться друг к другу и обо всем непонятном немедленно докладывать курирующему отряд Мудрейшему. Вроде бы – просто, однако дело осложнялось тем, что симптомы надвигающегося безумия были не совсем понятны. Поэтому следовало присматриваться ко всему необычному. Ну, к примеру, когда какой-нибудь гомункулус-мун начинал резко отличаться от всех других. Часто задумывался, много говорил, задавал непринятые в фаланстере вопросы… или просто вдруг становился сильнее и сообразительнее других. Как вот Альд во время недавней схватки!

– Молчи, молчи, юный друг мой! – выслушав от юноши описание боя, высокородная Навия поспешно приложила палец к губам и опасливо оглянулась по сторонам.

И чего, спрашивается, оглядываться? Альд хмыкнул, стараясь, чтоб высокородная не заметила усмешки. Сама же, кстати, и учила – таить свои чувства, не высовываться, быть, как все.

Юноша иногда все же задумывался – и что в нем нашла Мудрейшая? Почему так хорошо, по-доброму, относится, разговаривает о жизни, кое-чему учит? Чем он, работник четвертого отряда Альд, отличается от всех прочих мунов? Мун, кстати, это от слова «гомункулус, гомункул» – существо, выращенное в пробирке. Именно таким образом появился на свет Альд и все муны. Родились в подземных лабораториях Мудрейших, так, что получается, высокородные – их коллективный родитель. Или – коллективные родители?

– А как правильно?

– Слишком много себе позволяешь, мальчик! – вместо ответа женщина ударила Альда по губам. Несильно, кончиками пальцев. – Я же тебя предупреждала – не надо лишних вопросов, лишних слов. Лишнее – значит, опасное! Или хочешь подвергнуться выбраковке?

Юноша упрямо набычился:

– Если я заражусь, то – да.

– Типун тебе…

– Что?

– Так говорили древние, когда хотели кого-то оборвать. Ну, что – ты закончил подсчеты?

– О, да, Мудрейшая. Не так-то тут и много считать.

Они сидели в отдельном закутке, устроенном в тринадцатой по номеру оранжерее специально для Мудрейших. Ровные белые стены, флюоресцентные лампы, белые стулья, стол с микроскопом, какие-то приборы, реторты из толстого стекла. Лаборатория высокородной Навии… и ее юной помощницы Эльды, ныне отправившейся проводить эксперимент в соседней теплице. Навия и Эльда занимались одной и той же премудростью, называемой – агрономия. Именно благодаря им урожаи в фаланстере были весьма обильными, так, что вполне хватало всем.

Альд пересчитывал приготовленные для скрещивания зерна. Злаковые – овес, рожь. Высокородная Навия, конечно же, могла посчитать все и сама… или поручить своей помощнице, высокородной Эльде. Могла, но не делала. Впрочем, не она одна – многие из Мудрейших не почитали за большой грех препоручить какую-нибудь нудную умственную работу мунам. Высший орган управления фаланстером – Совет Мудрейших под руководством высокородного Дорна, прямо запрещал такое. Однако, особенно строго с провинившихся не спрашивали, понимали – все самому сделать невозможно. Правда, и таких мунов – помощников – следовало брать на особый контроль.