Андрей Левицкий - Два сталкера. Черный судья

– Все-таки за дело? – продолжил допрос Крэйзи.

– Та какое там тело! Опычная фикня! – Громкий закашлялся.

– Ну-ну, – прогудел Ганк, протянул руку, помог Громкому подняться, перевел взгляд на Кая: – Спасибо тебе.

Кай пожал плечами:

– Да не за что.

– За то, что ты – человек, другой бы мимо прошел. Удачи тебе, бродяга!

– И вам, мужики! – Кай перекинул автомат через плечо и зашагал по следам этой троицы.

Стоило закрыть глаза, как появлялся корчащийся Громкий, прятался за стволами, ощеривал гнилые зубы, потом его лицо менялось, и Кай видел себя. Точнее, то, что с ним могло стать, если бы Вероника не схватила за шиворот и не потянула на себя, когда он раскачивался на краю бездны.

Тогда ему было двадцать пять, его звали Артемом, он принимал наркотики не потому, что не мог без них, а чтобы приглушить зверя, рвущего душу в клочья, и сдохнуть без боли так, чтоб не понять, что умираешь. В один день он потерял старшего брата и мать, их убили в Лешкиной квартире. Били железными трубами, кровь была даже на потолке. Искали деньги, которые брат хранил в банке. Артем нашел тела на следующий день, это было восьмое марта.

Тех подонков поймали и даже посадили, но каждый раз заходя в квартиру, Артем чувствовал сладковатый запах крови. Через месяц ушла Алина, забрав годовалого Вадика, еще через месяц развалился бизнес – заказчик не рассчитался за крупный проект, а тягаться по судам не было ни сил, ни средств, ни желания, и рабочие разбежались тараканами.

В первый раз героин принесла соседка Аня, предложила попробовать просто так, Артем знал, чем это заканчивается, но отказываться не стал. Торчал он где-то полгода, и у него не было ничего, кроме сладкого забвения. После второго передоза его по настоянию дядьки упекли на принудительное лечение в клинику, где Ника работала медсестрой.

Она не делала ничего особенного, просто приходила поговорить, когда дежурила – видимо, поняла, что он не совсем конченый, а может, он ей просто понравился, но магия ее обаяния подействовала, Артем снова научился радоваться солнечному лучу на белой стене, огням мегаполиса, пению птиц в больничном парке.

Когда он выписался, Ника забрала его на своем «Матизе» и повезла «в место, способное заменить наркотики». И вот он здесь, теперь его имя – Кай, а Нику он назвал Гердой. Чуть позже выяснилось, что Ника нашла очень редкий артефакт, вызывающий желание безоговорочно доверять, но Кай не в обиде. Она до сих пор использует арт – вытягивает зависимых с того света. У нее свои мотивы – не может себе простить смерть брата, спасая других, пытается насытить совесть.

Все знают, что в одиночку в Зоне не выживешь, вот сталкеры и сбиваются в стаи. Чем больше стая, тем меньше свободы у боевой единицы, взять хотя бы «анархистов», где свобода – это знамя. Да, среди них поощряется пьянство, раздолбайство и беспредел, а поди ж ты напейся, когда надо поработать на благо клана! Или, попробуй, пусти в расход врага, если это развяжет конфликт с могущественной группировкой! Тогда-то тебе и расскажут, где заканчивается твоя свобода.

Ника и Кай возглавляли группировку «Сами», они ни с кем не воевали, не лезли в чужие сферы влияния, и их не трогали. У них был даже свой бункер недалеко от Периметра с баром и спальными местами для нуждающихся.

Сова и Рикки сбросили сообщение, что «Мы на базе. Хабар вау! Все при встрече»! Если не уточнили, что за хабар, то наверняка их поход удался. Ника уже тоже там, отсыпается после смены. Кай специально отправился побродить по окрестностям, чтоб она спокойно поспала, – артов не нашел, да и ладно, на мутантов не нарвался – и на том спасибо. Просиживать взаперти безоблачный, по-августовски прозрачный день, так нехарактерный для Зоны, – грешно.

Лес вокруг базы исхожен вдоль и поперек, тут даже экскурсии для непричастных устраивают, водят их к «линзе», возникшей после последнего выброса. Она разряжается эффектно, делает настоящий фейерверк, и через час над землей опять висит мерцающий полупрозрачный кристалл.

Кай постоял на поляне с землей черной от попадавших на нее искр, полюбовался на «линзу» – в ней было что-то потустороннее, она напоминала рисунок ученого-эзотерика. Недалеко загрохотал автомат, донеслась пара глухих пистолетных выстрелов, Кай аж вздрогнул, в тишине казалось, что стреляют совсем рядом. Наверное, оголодавшие псы подобрались к самому Периметру, вряд ли это сталкерские разборки – территория считается чем-то типа Сектора Газа, потому что людям тут делить нечего: ценных артов здесь не найдешь, до интересных мест добираться долго и опасно.

На всякий случай Кай снял автомат с предохранителя, прислушался. Было непривычно тихо, и он не брался угадывать, стреляли возле самой базы, до которой осталось метров пятьсот, или дальше. Кто-то закричал, последовал хлопок.

Неужели какой-то неадекват приперся на базу и быкует? Кай выругался и зашагал к базе, поглядывая по сторонам, но не бросая гаек. Теперь августовский день не казался ему чудесным, наоборот, непривычное беззвучье напоминало око циклона: покой здесь и сейчас, но еще минута, и стена смерча сдвинется к тебе, перевернет и потащит в неизвестность.

Там же Ника, черт подери! Но она спит и вряд ли участвует в перестрелке. Наплевав на возможную опасность, Кай побежал.

Чем ближе к базе, тем громче кровь пульсирует в висках, грохочет, как несущийся навстречу товарный состав. Выбежав на поляну, Кай оторопел: из форточки бара валил белый дым, еще не слишком густой – огонь пока не набрал силу. Кай не думал о том, кто, что и почему, он помчался к хижине бара, располагавшейся над бункером, пнул дверь – она ударилась о стену, – горячий дым коснулся лица, обжег глаза. Кай схватил мокрую половую тряпку, набрал воздух в легкие и рванул в середину бара. Если искать Нику, не сбив пламя, обратно можно не выбраться.

Белесый дым напоминал туман. На полу головой к выходу лежал Рикки, под ним расползалась черная лужа. «Извини, друг, потом». Кай перепрыгнул через него и побежал к барной стойке, откуда и валил дым, замечая боковым зрением два или три тела под столом у выхода. Под ногами зазвенели осколки бутылок.

Налетчики облили водкой пол, столы и подожгли. Кай тряпкой сбил робкие языки пламени, лижущие половицы, побежал к распахнутому окну, где в полыхающий стол уткнулся Сова, и его рубаха уже горела, принялся его хлестать тряпкой. Не добившись успеха, бросился за стойку, нашел там баклажки с водой, щедро обдал пол, дымящуюся стойку, горящего Сову.

Легкие разрывались, требуя воздуха. Чувствуя, что дольше не выдержит, Кай метнулся на улицу. Он не думал, им двигали рефлексы. Сделав пару вдохов-выдохов, он устремился в бар, где трясущимися пальцами свинтил крышку со второй баклажки и напоил огонь. Пламя зашипело, повалил дым такой густой и ядовитый, что Кай зажмурился. Третью баклажку он выливал вслепую.