Аля Холодова - S-T-I-K-S. Шесть дней свободы

– А ну стоять!

Во тьме на другой стороне дороги что-то промелькнуло, послышались торопливые, быстро затихающие шаги. Трусоватые падальщики не стали разбираться – угроза я или лакомство, им хватило характерного оружейного звука и отданной приказным голосом короткой команды.

Пусть они и поумнее «диких» сородичей, но все равно тупые.

А теперь нужно быстрее миновать опасное место – мертвяки запросто могут вернуться так же быстро, как смылись.

Есть такое психическое явление – дежавю. Это когда человеку кажется, что он уже когда-то переживал нечто подобное, с ним такое происходит не впервые.

Точь-в-точь, как мои нынешние впечатления.

Я ведь это уже однажды видела, причем недавно. Как было и в прошлый раз, на подходе к посту начала удаляться от обочины, чтобы обойти по степи пушку, которая время от времени изрыгала клубы пламени. Ее поставили прямо на дороге, я опасалась, что солдаты могут принять меня за врага и начнут стрелять, не разбираясь.

Представьте мое удивление – пушки на дороге не было. То, что я за нее принимала, оказалось танком, точно как в прошлый раз. Возможно – тот самый, из-за которого колонна западников тогда задержалась на периметре. Такое впечатление, что он здесь стреляет все эти дни, без перерыва и не съезжая с места.

Все это так сильно напомнило уже увиденное, что я не удержалась, обернулась и почувствовала облегчение, не разглядев пылающей во тьме линии уничтожаемой колонны. В противном случае пришлось бы поверить в путешествие во времени.

Танк обошла стороной, при этом каждый шаг давался с замиранием сердца – очень боялась наступить на мину. Знаю, что их экономят и потому в основном ставят среди проволочных и бетонных заграждений, куда не добираются рядовые зараженные, но с моим печальным везением ничего хорошего ждать не приходится.

Пост, прикрывавший дорогу, скрывался в непроглядной тьме, но, приблизившись, я заметила, что на фоне стен и баррикад заметались какие-то непонятные огоньки, там кто-то есть и, скорее всего, оттуда видят, как по дороге приближается подозрительная одинокая фигура, одетая во все черное. Кроссовки, правда, белые – выбиваются из образа вражеского лазутчика. Рядом гремит бой, солдат это нервирует, может случиться всякое, а мне лишние неприятности не нужны.

Спрятала пистолет за пояс, за него же отправила гранату, подвесив ее за рычаг, чуть приподняла руки и прокричала:

– Гвардейцы, не стреляйте! Цветник, первая группа, я орхидея номер восемь двадцать шесть, код помощи сто двадцать один!

– Элли?! – удивленно ответили из мрака.

– Капитан Лоскут?! Да, это я! Элли!

Удачно получилось, этот офицер один из самых приятных и общительных, с ним вряд ли возникнут проблемы. Жаль, что у него такое низкое звание, будь он командиром высокого ранга, мог бы заслужить право на орхидею. Не уверена, что при таком супруге получишь море неземного счастья, зато покоя точно хватит, если не сильно вслушиваться в его вечную болтовню.

Мне покоя очень не хватает.

– Элли, что ты здесь делаешь?! Ты одна?! – продолжал сыпать вопросами Лоскут.

– Да, я одна. На нас опять напали муры, мне приказали бежать сюда, здесь безопасно.

– Муры? На кого напали? Где? Кто приказал?

– Мы ехали сюда, к вам, конфедераты выслали подкрепление, как договорились. – Я врала напропалую, будучи уверенной, что капитан Лоскут слишком малозначительный офицер и в подробности союзнических обязательств западников не посвящен. – Я не знаю точно, где это, несколько километров дальше по дороге. Мне приказал уходить к вашему посту мой избранник – господин Дзен, а сам остался со своими людьми.

При этих словах грохнуло где-то опасно близко, обернувшись, я при свете вспышки очередного выстрела разглядела расползающееся облачко дыма – возле продолжавшего сражаться танка упал снаряд. Должно быть, черные братья заметили боевую машину, и я бы на месте экипажа бежала со всех ног, потому что прекрасно знаю, как легко поражается неподвижная мишень.

А еще успела заметить кое-что интересное – светящуюся красным полусферу в том месте, где спустя секунду вспыхнул еще один взрыв. Такое я не видела с того самого дня, когда на колонну западников напало Братство.

Неужели опять проявились новые умения? Неудивительно, если припомнить все те встряски, которые пришлось пережить в последнее время. Да и само место располагает к их пробуждению, ведь неподалеку от него они проявились первый раз.

Хотя это, конечно, ничего не значит – вряд ли Улей вручает подарки с привязкой к местности.

– Элли, тебе надо срочно уезжать, – решительно произнес капитан Лоскут, выступая навстречу. – Повезло, что ты добралась сюда, их пикапы заметили в километре отсюда. Мы их отогнали, но муры где-то рядом, достают из минометов, судя по всему, у нас серьезный прорыв, и это был только авангард.

– И как же я уеду? Вам, кстати, тоже нужно уезжать, вы не удержитесь здесь, вас слишком мало.

– Да, мы знаем, – помрачнев, согласился гвардеец. – С Пентагоном непонятно, похоже на что-то ядерное. Прошел электромагнитный импульс, мы остались без рации, телефонные провода, наверное, перерезали, у нас почти не осталось машин на ходу, инжекторам хана, а такое быстро не починишь. И ты права, людей всего ничего, не потянем, если всерьез полезут. Знаешь что, мы как раз посылаем бойца с донесением в Центральный, ты можешь поехать с ним. Правда, я не уверен, разрешено ли вам так… – замялся Лоскут.

– Вы о чем, капитан?

– Гонец поедет на мотоцикле, ваших вроде нельзя так перевозить.

– Сегодня все можно, не сомневайтесь.

– Да, пожалуй, ты права.

– А почему на посту так мало солдат и как враги смогли перерезать провод? – спросила я, шагая за капитаном. – Он ведь, наверное, в Центральный ведет, я его даже не видела, глубоко закопан, наверное. Кто мог знать, где его раскапывать?

– Измена, – коротко ответил Лоскут.

Если говорить откровенно, с того самого момента, как рука освободилась от проклятого браслета, меня не оставляла мысль помчаться в степь что было духу, не разбирая дороги, и не останавливаться до тех пор, пока ноги не отнимутся.

Не сказать, что я думала об этом напряженно, но мысль непрерывно мелькала на задворках сознания. Я ее всячески подавляла, потому что слишком многое было против этой идеи – я дала слово господину Дзену, и при всем негативе моего отношении к этому чудовищу не могу его нарушить, ведь это плата за мою свободу, а я ценю ее настолько высоко, что уверена – обману западника, и Улей меня жестоко накажет, он не потерпит шуток с самым дорогим.

А еще знания о Братстве прямо-таки кричат, что бежать надо именно от них, причем очень быстро, ногами так не получится. Муры мерещились мне повсюду, но я точно знала, где их нет – на Центральном стабе, потому что туда злейших врагов ни за что не пропустят. Значит, надо пробираться именно в ту сторону. Конечно, там я рискую потерять свободу, меня даже могут отдать самому жирному и страшному избраннику или что-нибудь похуже придумают.