Евгений Щепетнов - Путь самурая

Ох и тащит же перегаром! Во рту эскадрон гусар летучих ночевал. И десять ассенизаторов на «газонах». Хм… а во времена гусар были ассенизаторы? Нет, на «газонах» точно не было, а на лошадях – были. Золотари назывались.

Закрыл на ключ дверь, довольно-таки хлипкую, фанерную, и потащился по лестнице, пыльной, можно сказать – грязной. Времена такие – все пыльное, грязное, все какое-то… рваное. Вся страна такая. Рвут ее стаи больших и маленьких стервятников, рвут и никак нажраться не могут! Загадили всю, вымазали в дерьме, и просвета не видать. Народ голодный, озлобленный. В квартиру звонишь, так черта с два откроют – будут через глазок изучать не менее получаса, а потом мерзким каркающим голосом сообщат, что милицию они не вызывали, а потому я могу идти стороной, пока настоящую милицию они не вызвали. Рожа у меня такая, что ли? Вроде и бреюсь, и стричься стараюсь… Ну да, уже немного оброс, но не до такой же степени, чтобы принять меня за бандита?! Кроме того, бандиты в большинстве своем вообще лысыми ходят. И как одеты? Они в кожаных куртках, в трениках «типадидас», а я-то в форме, в конце-то концов! Идиоты… Да, это не Анискин, совсем не Анискин!

На меня накатила волна тоски, тяжелой, захлестывающей, как поток нечистот, вырвавшихся из переполненной канализационной трубы. У меня даже в глазах потемнело.

И потому я чуть не пропустил сидящую у подъезда бабу Маню, бабульку тихую, беззлобную, достойную моего монаршего внимания. В отличие от остальной компании бабок, настороженно вперившихся в меня своими альфа-лучами, а не взглядами.

Мерзавки! Но полезные мерзавки. Делать им не хрен, так они сидят у подъезда и следят за окрестностями. А потом радостно докладывают участковому: кто куда пошел, кто, сволочь, нажился на народном горе и кто честный человек – каких, впрочем, в их понимании очень мало. Потому что время такое!

Не эти бабки, другие – на моем участке. Где я царь и бог. Пока не окажусь на ковре у начальства. Вот там я тварь дрожащая и права не имею. Потому что показатели у меня слабые: протоколов по пьянке мало составил, по «хулиганке» – тоже. Только говорить о том, что невозможно устроить массовый геноцид хулиганов, не стоит, потому что убойный аргумент начальства: «Я сейчас возьму тебя за руку, поведу к ближайшему пивному ларьку и за пять минут найду десять мелких хулиганов! Что, никто не ругается матом, что ли?! Ты, Каргин, просто работать не хочешь! А не хочешь – так иди в народное хозяйство, там лишние руки не помешают! Можешь на стройке кирпичи таскать! Можешь говно ведрами черпать! Ты все можешь! У тебя руки-то золотые! Только дай работу!»

М-да. Пока шагал к остановке, задумался – а правда, вот вышибут меня в конце концов за пьянку, куда пойду? Что я умею? Технологом, по специальности? На завод? Так заводы стоят! Там зарплату не выплачивают месяцами, а то и годами! На стройку? Там своих хватает. Да и не по чину мне, белой кости, таскать кирпичи и мешать раствор. Не для того я на свет народился! Тогда кем? Ну что я умею?

Умею составлять правильные бумаги. Из меня вышел бы хороший адвокат, будь у меня юридическое образование. Я и в суде хорошо работаю, и расследование учиню не хуже бывалого опера. Опыта хватает – три года в ментовке, участковым, всего насмотрелся!

Участковый – это вообще-то нечто среднее между опером и дознавателем. Орган дознания, можно сказать. Могу следствие учинять, могу… ничего не учинять.

Опять мысль куда-то ушла… итак, что я умею делать? Стрелять. Все-таки мастер спорта по пулевой стрельбе (спасибо покойному отцу). Бегать могу. Хм… мог. Сейчас, пробеги я хоть километр, наверное, сдохну, хоть и не курю.

Дыхалки нет! Какая дыхалка, если год уже бухаю?! Ну… почти год. С тех пор как узнал решение суда – бухаю. Каждый день. Каждый! Сколько денег пробухал – самому страшно. Все запасы, все, что копил годами. Впрочем, а на кого мне теперь тратиться? Мои любимые, мои дорогие лежат в могилке. А мне… мне ничего не надо. Одежду государство дает. Обувь – тоже. И зарплату – вполне приличную для одинокого непритязательного вдовца. Жахнешь стакан, и отпускают ночные кошмары, и забываешь ты о том, что снова ляжешь в холодную постель, в тихой… мертвой квартире. И живешь вот так – с утра и до вечера, ждешь, когда сможешь прийти и присосаться к заветному стакану. Алкаш я уже, точно. Без водки – никак. И работать мне осталось в органах – хрен да маленько. Как ни лояльно относятся к участковым, которых вечно не хватает. И которых дальше фронта не пошлешь – система не терпит, если кто-то переходит прочерченную ею черту. Бухают все – в нашей работе нельзя не бухать. Свихнешься. Но «знают меру». То есть на дороге пьяными почти не валяются и проблем начальству своим гнусным видом не создают.

Здоровенный автобус вздохнул пневматическими тормозами, заскрипел древней дверью, принимая в свое пахнущее солярой и застарелой грязью нутро толпу осатанелых людей, спешащих на постылую работу. Все-таки парадокс: зарплаты задерживают, кидают с деньгами почем зря, а люди рвутся работать так, будто это последняя работа в их несчастной жизни! Казалось бы: не платят – пошли они на хрен! Не приходи! Не работай! А они едут… и работают, работают до упада. Поддерживаемые лишь одной надеждой, синие от недоедания.

Проклятая страна! Ну что ты с нами делаешь?! Эх… ну почему у меня в родне нет ни одного хоть завалященького еврея? Или немца? Свалил бы отсюда к чертовой матери!

Только не надо плевать мне в глаза за непатриотизм! Если страна меня не любит – за что я должен любить ее?! За грязь? За обман? За политических губошлепов, каждый день с экрана рассказывающих мне, как я замечательно живу и как буду жить еще лучше?! Пропади все пропадом! Эта страна не смогла даже наказать убийцу! Убийцу моих любимых Машульки и Настеньки! Эту мразь! Год колонии-поселения за то, что убил двух человек! Это как? Мол, переходили дорогу не на переходе, а рядом, а значит – сами прыгнули под фургон! Но я-то был с ними! Мы шли по переходу, на зеленый свет!

Почему мои слова не приняли в расчет?! Почему мне, милиционеру, не поверили, а поверили этим мразям, дружкам-бандитам? Судья был куплен, точно. Уверен в этом, но попробуй докажи! Ехали братки на стрелку, а… «Дорогу переходят какие-то лохи. Думал – успею! И не успел. Да пох! Откупимся!»

Рожа этой мрази была довольная, улыбающаяся. Скорее всего, он и дня не провел в колонии. Денег дали – и числится по месту отбывания. А сам ходит по городу, девок щупает, водку хлещет! Где справедливость, Бог?! Где?!

У государства я и не спрашиваю. Оно не знает, что такое справедливость. Для него – курс рубля. К доллару. К фунту. Ну и к остальным буржуйским валютам!

Вот я и начал пить. Чтобы больше не стоял в глазах черный фургон, убивающий мою семью.