Комбат Найтов - Мы взлетали, как утки…

Эта модификация была круглой, без выступающих частей. Шесть довольно длинных, складных крыльев были прикрыты специальным стаканом, который улетал назад, а стягивающаяся нитка перерезалась в момент схода ракеты с направляющей. Крылья раскрывались под строго определенным углом, придавали ракете вращение с довольно значительной скоростью и стабилизацию в полете. Дополнительной изюминкой являлась новая боевая часть с двумя запалами, как и прежде для ОФ, но с готовыми осколочными элементами, и кумулятивная – для стрельбы по бронетехнике и дзотам. Ракета была длиннее на треть, по весу тяжелее на девятьсот граммов, из них шестьсот граммов приходилось на вес новой боевой части. По весу заряда она равнялась 132-миллиметровой ракете. Температура осколков при разрыве почти тысяча триста градусов. Вместо одного орудия РО-82 устанавливалось три, так как размах крыльев старой ракеты был двести миллиметров. Всего сорок восемь штук, по двадцать четыре на крыло. Дальность стрельбы не изменилась и составляла шесть километров сто метров. Сама установка запитывалась от стандартного ЭСБР-3п(РО). Стрельба велась поодиночке, разнесенной парой, тройкой, через одну, шестью ракетами или все двумя залпами через одну. В общем, все, что я хотел, было воплощено в металл. Это предстояло проверить на войсковых испытаниях. Полигонные на самолете «Ил-2» были завершены на семьдесят два процента, потом встали из-за ареста.

Я спросил у Ивана Филимоновича, сколько новых ракет привезли и сколько их выпущено.

– Привезли мы только то, что было на складе: триста двадцать штук. В Ленинграде, на Арсенале, вся необходимая документация имеется, одна из линий была настроена, там дополнительно всего несколько операций. К сожалению, сказать о том, выпускаются ли они сейчас, я не могу. Приказ о выпуске Народным комиссариатом боеприпасов существует, но ему еще суток нет. Горемыкин вчера подписал. Ждем.

– Тогда вешайте на мою машину, у меня ЭСБР-3п(РО) стоит. Он у нас не на всех машинах. Больше половины имеют один ЭСБР-3п.

– Значит, требуется дополнительно монтировать второй. Какие ракеты грузить?

– Осколочно-фугасные с готовыми элементами. Предстоит работать по МЗА и прожекторам.

– Тогда, товарищи, приступим. Я, к сожалению, пока только пальцем могу показывать, куда и как ставить.

Я добрал еще полтора часа сна, затем более получаса меня инструктировали, как пользоваться моей же установкой, поставил везде подписи о внеплановом инструктаже, а как же: «бухгалтерия» и «бюрократия». Теперь, если я не вернусь, то сам допустил ошибку – «человеческий фактор» и «ошибка пилота». Пять машин загружено парами бомб, а моя – сорока восьмью ракетами. Подсвечивать нам будет «СБ» из 46-го СБАП, экипаж которого посмотрел на нас как на сумасшедших – штурмовка, и ночью! Ниче, парень, ты у нас главным отвлекающим поработаешь, ты, главное, шуми побольше и свети поярче. И не упади не вовремя!

«Редут» к тому времени сменил место дислокации и отъюстировал антенну на новом месте. Ему бы гирокомпас поставить, чтобы курсы давал, а не курсовые углы, но сельсина у него соответствующего нет. Не предусмотрен.

Все, проинструктировал ведомых, отдал приказ, доложился в Ставку, что вылетаем. Ждать ответа не стал, взлетел. Уже в воздухе получил ответ Сталина. Не спит, как и мы. «Редут» немецких ночников не видит, подходим по графику. Сорок шестой полк старается, все это осиное гнездо разворошил. Ни хрена себе, сколько прожекторов и зениток наставили! Понимают, стервецы, что все на этих двух ниточках держится. С высоты пятьсот вхожу в пологое пикирование. Дальномер бы! Но приходится работать по ориентирам. Справа от моста – аэродром, на котором явно готовят «ночников» к вылету. Сработала ОАБ, и я вижу «мессера» на взлетке. С трех с половиной километров атакую его ракетами. Трассера нет, виден только хвост пламени, а я перенавелся на батарею осветителей. И послал туда пару. Отворачиваю, доклад Ксюши: два взрыва на аэродроме, два прожектора погасли, на аэродроме – пожар. Столбы прожекторов заметались. Кто-то, видимо, услышал звук моего мотора. ОАБ погас, пока, кроме прожекторов, ни фига не видно. Аккуратно разворачиваюсь, мои еще далеко, работаю я и «СБ». Его захватил прожектор, и заговорила батарея 88-миллиметровых. Резко доворачиваю и пускаю три раза по паре ракет. Затем опять по прожекторам, которые его поймали.

– Спасибо!

Он, гад, меня еще и сдает! Стучу пальцем по кнопке рации: «Молчи, самка собаки!» Медленно выкручивается, увалень! Проходит почти пять минут, еще раз ОАБ. Так, «месс» на месте, похоже, не взлетел, рядом что-то горит. Прожектор работает один, захожу на него, пуск. И тут же слышу:

– Сброс! – это Михалыч.

Два взрыва, похоже, двойных. Эх, подсветить бы! Блин! Фотаб! Промаргиваюсь с отворотом. Предупреждать надо! Но «СБ» на боевом, еще раз вспыхнул ОАБ, и через минуту Паша сказал:

– Сброс.

Тоже два взрыва. Пять минут маневрируем, у немцев все погасло. Но загорелись огни на аэродроме. Ни хрена не вижу, но бью в район их старта. Опять фотаб, и опять без предупреждения, сволочь.

– Оба в воде, я – домой.

– Свечку сбрось!

– Бросаю.

Взрывы на аэродроме впустую, огни погасли, кто-то взлетел. Но мы отходим. Работать без осветителя невозможно, а этот – слишком медленный. Снизились и идем домой. «Редут» поймал немца, он сзади и много выше. Пусть полетает. Доклад в Москву через штаб группы: мосты через Неман у Алитуса уничтожены.

Пуповинку мы у Гота оторвали. Утром зачистим! Могут сразу начать наводить понтоны. Они ребята упертые. У меня открыт один бомболюк. Курс держать неудобно. Но это мелочь. На земле разбремся.

– Ксюшенька, ты как?

– Люблю тебя, чисто!

Да, с любовью у нас при такой работе напряженно. Только по СПУ. А самолет решил в прятки поиграть: при посадке бомболюк закрылся.

На земле немного грустные новости: приказ удалось передать только в два штаба – 17-го мехкорпуса и 3-й армии. Штабов 6-го корпуса и 10-й армии на найдено. Армейский приказ передан 6-му кавалерийскому корпусу, а штаб 3-й армии обещал найти свой 6-й мехкорпус. За ночь выполнили тридцать один самолетовылет с топливом для Т-34 и КВ. Бензин для старых танков прибыл только к утру, когда возить было уже слишком опасно, транспортников было слишком мало, да и раскрывать операцию мы не рвались. Из-под Ленинграда в наш адрес вышли еще машины 5-го воздушно-десантного корпуса. В котле техника стоит без топлива, армейских запасов на сутки не хватило, а склады в Белостоке и Бресте сожгли.

Ночью вернулся из частей Жуков – охрипший, серый от усталости и впечатлений. И это здесь, где относительно хорошо и оборона держится. Ввалился в штабную землянку, адъютант быстренько налил ему почти стакан коньяку, тот мотнул головой, появился второй стакан, и налили мне. Капитан извлекал из мешка закуску, сдвинув карты, нарезал все прямо на столе.