Дмитрий Манасыпов - Метро 2035. За ледяными облаками

Сегодня пролетающий «Патриот» чуть не окатил грязью. Пробка у реалбазы – и вот ты топаешь по мосту, накинув капюшон. Дождь стучит по плотной ткани и разлетается алмазной крошкой о пролетающие серые силуэты на дороге. «Патриот» накатил снизу, сердито ворча движком, и примерился к длинной луже, вдруг оказавшейся справа.

То ли водитель был воспитан, то ли что, но он притормозил. И злиться на дождь совершенно расхотелось. Это же дождь. А где-то его нет. Совсем…

Самарская обл., с. Кинель-Черкассы

(координаты: 53°27′00'' с. ш., 51°26′00'' в. д., 2033 год от РХ)

Пуля всматривался в село. Стоял под большим карагачом, прячась за низкой веткой, искал опасность. И пока не находил. Но ему не верилось в такой исход. Совершенно.

Азамат, накинув капюшон, пытался понять, разобраться в странном чувстве. С неба лило и моросило с самого утра. Этакого незадавшегося утра, серого, мглистого и промозглого. Но грязь и сырость беспокоили Пулю куда меньше собственных ощущений. А вот как раз они заставляли нервничать.

Интуицию и опыт не обведешь вокруг пальца. Умение выживать еще с детства вросло десятком шрамов, несколькими осколками и парой моментов яркого света с необъятным, каким-то неземным покоем. Чутье спасало его много раз – и сейчас, тихо и внятно, твердило об опасности. Пуля очень хотел разглядеть хотя бы какую-то зацепку. Но пока не получалось.

Река осталась по левую руку. Хоть что-то хорошо, не переплывать. Соваться в воду стало боязно. Дагоновы дети могли и отстать, но легче пока не становилось.

Изгороди и заборы смотрели на Пулю в ответ. Дощатые, большей частью завалившиеся, темнеющие серыми и черными пятнами. Капитальные, рыжеющие пока еще светлыми кирпичами, но уже наполовину заросшие грибком. Едва темнеющие, висящие, казалось, в воздухе, сделанные из труб и совершенно проржавевшей сетки-рабицы. Острые прорехи, обломанные брусья и штакетник, оскаленные проемы в разваливающейся кладке стен следили в ответ, грозили, предупреждали…

Дома еле проглядывались между небом и землей, скрытые туманом и моросью. Белесая густая завеса закрывала всю западную окраину Черкасс, прятала внутри себя, не давала разглядеть нужного. Выхода на остатки трассы, серую, рассыпающуюся змею, ведущую к станции.

Село называли мертвым. Но в эту байку Пуля не верил. Хотя проходил его один раз, и давно. Но даже тогда, проскакав его насквозь с целым отрядом торговцев, кое-что заметил. Дымки, поднимающиеся то тут, то там, запомнил хорошо. Значит, есть тут люди. А где люди… там не обязательно теплая встреча и радостные лица. Не, это Пуля знал просто отлично. Спасибо, жизнь – хороший учитель.

А еще Черкассы просто смердели опасностью. И, почему-то, смертью. Ее-то Пуля ощущал даже через сырую прель рощи, гниющую листву и доставший запах дождя. Тяжелая, кружащая голову вонь плавала в воздухе. Он ее чуял и не хотел идти к селу. Стоял и пытался рассмотреть хотя бы что-то. Отгонял ту минуту, когда сделает первый шаг по завалившейся скользкой траве, идущей к самой околице и прячущейся в хмари.

Пуля мазнул взглядом в сторону дворов, уходящих вглубь этого куска Черкасс. Вгляделся, стараясь выжать из старенького бинокля все возможное. Ничего… совсем.

– Что там? – Уколова задела головой ветку, стряхнув целый водопад.

Пуля мотнул головой. Чутье подсказывало беду не только впереди. Недвусмысленно говорило: бегите, бегите быстрее. Оттуда, со стороны Кинеля, явственно доносились острые болезненные уколы злого и темного. Пуля даже не сомневался в причине. Вряд ли от них вообще отцепятся те серьезные ребята. Так что зря тратить время не хотелось.

Даша, полусонная и сопящая носом, глухо хлюпающим соплями, подошла к ним. Пуля покачал головой, не дав ей задать ненужный и глупый вопрос. Перевесил 74-й на грудь, ослабив ремень. Рогатину с самого рассвета притянул к рюкзаку, справедливо полагая, что пули сейчас окажутся важнее. Шуметь не хотелось, верно, но запах смерти из Черкасс пересилил осторожность. Выстрелы из 74-го все равно услышат, так что не стоило скромничать.

Пуля достал обрез, переломил, вытащив вчерашние патроны. Залез во внутренний карман, достав два совершенно сухих. Осечки ему только не хватало. Картечь казалась надежнее, помогала справиться с редко екающим сердцем. Пуля криво усмехнулся, подумав об этом. Шнурок вокруг ручки с шаром противовеса и на запястье. Отлично.

– Я – первый. Даша за мной. Лейтенант, прикрываешь. Все как обычно.

Обе кивнули. Порядок уже вырабатывался. Как идти, как становиться на привал, как сторожить. Пуле это нравилось. Крохотная группа должна работать слаженно, так, чтобы каждый стал рабочей деталью механизма. И чем быстрее, тем лучше.

Сапоги чавкали тянущейся следом грязью. Вязли в умершей густой траве, оскальзываясь на толстых стеблях репейника и чистотела. Пуля шел осторожно, вразвалочку, искал подошвами, где надежнее. Вроде бы даже получалось. Только он шел не один.

Даша сопела, пыхтела, порой почти падала, еле успевая встать враскоряку. Пят'ак, девочка, тише, не бежать! Пуля отвернулся, старался быть спокойным. Он влез в это дело, он доведет его до конца, а ее – до Уфы. Дарья Дармова стоила Леночки, оставленной там. Малышка-мутант не заслужила плохого. И обмен выйдет честным. Только бы довести ее живой.

Уколова шла ровнее. Сказывалась выучка, полученная в учебке СБ, чего уж. Рука уже слушалась, видно, помогла и мазь, полученная у Лесника. Лейтенант спокойно баюкала покалеченной ладонью цевье автомата. Без вспыхивающей в глазах боли, без закушенной губы. Уколова работала, как учили. Прикрывала тыл, смотрела по сторонам. Хотя оно и очень сложно. Чертов туман.

Сизое непроницаемое молоко стелилось вокруг, практически непроглядное. Они спустились в овражек, нырнув в него по колена. Белесая невесомая сметана охватывала ноги, мешала быстрому ходу. Пуля остановился, вглядываясь в подъем. До него рукой подать, а опасения никуда не делись. Стали только сильнее. Окутывали едким запахом, тем самым, почуянным еще в рощице. Пуля оглянулся, стараясь понять мысли женщин.

Они боялись. Ощутимо и ясно. Боялись пути через село.

Это ничего, нормально. Боятся, так будут осторожнее. А вот признаваться себе в собственном страхе ему не хотелось. Но Пуля признался. Себя обманывать нельзя никогда, от такой привычки и откинуться недолго… На тот свет. Сейчас-то уж точно.

Село приближалось. Накатывало новыми запахами, мешающимися с остальными вокруг. И оттого не нравилось Пуле еще больше. Утро, время вполне ясное. Уклад таких мест остался прежним, как и сотню лет назад. Даже так и лучше, порядка больше.

Природа, побуянив почти двадцать лет, уже три года давала людишкам отдохнуть. Азамат знал местный расклад как свои пять пальцев. Ничего нового село не предложило бы, как ни изворачивайся. Утро в селе всегда одинаковое.