Ольга Швецова - Метро 2035: Бег по краю

Станция Пушкинская – самая ухоженная из транспортного узла Рейха – использовалась исключительно как жилой сектор государства. На сером полу стояло множество палаток и грубо сколоченных домиков, которые прижимались к белым – обложенным под мрамор плиткой – квадратным столбам, ютились в арочных проходах на перроны, почти полностью загромождая их собой. Под закопченным, некогда побеленным потолком тускло горели несколько лампочек накаливания, погружая станцию в полумрак. Открытый огонь на станции был запрещен, поэтому в самом дальнем ее конце стояла небольшая чугунная печь, на которой все желающие могли разогреть пищу, вскипятить воду для чая или просто посидеть погреться. Дым из печной трубы со свистом засасывался в зарешеченное отверстие вентиляции, за которым был слышен гул вентиляторов. Станция оставляла очень приятное впечатление. Кругом было чисто, и аккуратные ряды палаток и домиков подчеркивали, что люди здесь живут долго и никуда уходить не собираются. Обычная станция, может, чрезмерно чистая и ухоженная и слишком тихая для жилой, да люди ходят будто боятся, что их услышат: осторожно, бесшумно, как тени, скользят по станции. Сделают свои дела и быстро ныряют в свою палатку, не желая лишний раз обратить на себя внимание. Зато порядок кругом.

Уже через пятнадцать минут после того, как Катарину увел человек из аналитического отдела разведки, в жилом секторе станции Пушкинская появилась группа людей в черной униформе, возглавляемая толстым человеком с круглым лицом. Комендантша общежития стояла рядом с ним и заговорщицки шептала тому что-то на ушко, указывая на пустую палатку Гордеевых. Тучный мужчина, на животе которого даже униформа не сходилась, кивал с серьезным видом, зыркая маленькими и умными глазками на заплывшем жиром красном лице по сторонам, после чего распорядился двум своим сопровождающим обыскать палатку.

Один из подручных, худой, как палка, с остреньким личиком, похожим на крысиную мордочку, «нырнул» за полог и деловито осмотрелся. Быстрыми движениями ощупал вещи, проворно осмотрел скудную обстановку, не забыв заглянуть в кастрюльку с супом. Несколько секунд принюхивался, после чего, макнув палец в варево, облизал его и застыл, словно анализируя молекулярный состав неизвестного отвара. Хмыкнув, он закрыл кастрюлю крышкой и принялся исследовать матрасы, лежавшие на полу. Так ничего и не обнаружив, он вернулся к столу и, выудив из сапога ложку, размашисто зачерпнул прямо из кастрюльки самую гущу с черными наваристыми грибами. Запихав целую ложку в рот, он блаженно закатил глаза, но, будто бы опомнившись, вытер ее о лежащее на постели одеяло и выскочил из палатки.

– Ну, что так долго? – толстый начальник аж притоптывал от нетерпения. – Нашел что?

– Нет, шеф, – крысомордый с сожалением посмотрел на кастрюльку, оставшуюся на столе внутри палатки. – Чисто все.

Начальник отдела безопасности, гауляйтер [1] Гауйляйтер – партийный лидер, в Четвертом рейхе занимает практически должность коменданта станции, возглавляя местную службу безопасности. станции Чеховская Тарас Михайлович Банный скептически хмыкнул и одернул расстегнутый черный китель, из-под которого выпирало пузо в черной рубашке. Он сам лично решил поприсутствовать при обыске, как только услышал, что девчонку увели в отдел разведки, а брат ее исчез из Рейха при невыясненных обстоятельствах. А когда до него еще дошла информация об инциденте в туннеле в сторону Полиса – мозаика сложилась. Он прямо всем нутром ощущал, что Штольц мутит какую-то свою игру, и как минимум хотел быть в курсе событий. В кои-то веки у него появилась возможность прищучить этого верткого и скользкого немца. Слишком он правильный, не подкопаться, как начальник местной СБ ни старался, он не нашел на Георгия Ивановича ни одного компромата. Весь опыт работы в аналоге гестапо говорил Банному, что так не бывает. А значит это только одно: Штольц что-то скрывает, причем настолько профессионально и искусно, что бросает вызов профессионализму его – Тараса Банного. И гауляйтер Чеховской Тарас Михайлович Банный должен знать, что именно. Он даже завел на начальника аналитического отдела разведки целое дело, которое хранил в личном сейфе и скрупулезно собирал в него все, что касалось Штольца. Результат получался до тошнотворности благоприятным. Благоприятным для начальника аналитического отдела. Хоть на Доску почета вешай его фотографию, будь такая в Рейхе. Но вот, наконец, такая зацепка. Появилась ниточка – Гордеевы. Ниточка, за которую можно потянуть и вытащить огромный комок темных дел Штольца. Правда, пока у Банного, кроме внутренней уверенности, что тут что-то нечисто, ничего не было. Но будет… он докопается… землю будет рыть, до самого ада докопается, как эти… червепоклонники на Тимирязевской. Он строго посмотрел на своих помощников и тихо произнес:

– Искать. Опросить всех жителей станции, друзей-подруг этих Гордеевых. По результату доложить.

Гауляйтер Банный повернулся и столкнулся нос к носу с высоким человеком в такой же черной форме. Секундное замешательство отразилось у него на лице, но Тарас быстро взял себя в руки и, широко улыбнувшись, вскинул руку в эсэсовском приветствии.

– Гауйляйтер Вольф, извините, что вот так вот вторгся в ваши владения, но неожиданные события требуют экстренных мер.

Вольф угрюмо посмотрел на коллегу по цеху. Его прямо подмывало наплевать на корпоративную этику и двинуть по этой улыбающейся роже, но он стерпел и хоть через несколько секунд, но поприветствовал Банного и пожал протянутую ему руку.

– Чем обязан, Тарас?

– Да, слыхал, у нас ЧП на Чеховской на блокпосту, так вот следы привели в твои владения. Ты уж не обижайся.

– Не обижаюсь, – Вольф покосился на гауляйтера соседней станции. Его прямо передергивало от западенского говора Банного. – Одно дело делаем. Так повторюсь – чем могу помочь?

– Да, мелочь. Гордевых твоих ищу. Не подскажешь?..

Вольф внимательно посмотрел, как подручные Банного быстро убрались со станции за спину своего шефа. Он терзался сомнениями: «Может, показать коллеге записку от штандартенфюрера…» Но еще раз взглянув на жирное, лоснящееся от пота лицо собеседника, лишь сухо произнес:

– К Штольцу обращайся, если смелый, – это его люди… Хайль! – он поприветствовал собеседника, как бы обозначая конец беседы.

Банный понимающе закивал головой, но взгляд его был злой. «Опять не успел. Штольц, паскуда, опять опередил его на шаг». Он развернулся в сторону эскалатора, ведущего к переходу в его вотчину, и тяжелой походкой, громко отдуваясь, стал спускаться. Не оборачиваясь, уже снизу, он крикнул за спину: