Ольга Швецова - Метро 2035: Бег по краю

Молодой человек шел по туннелю, освещая дорогу фонариком в нервно трясущихся руках, но упорно продолжая поиск заветных цифр. Дрожащий луч метался по стенам, ненадолго задерживаясь в нишах, ровно настолько, чтобы разобрать давно написанные стершейся от времени краской цифры, затем перескакивал на присыпанные песком шпалы.

Задание-то шеф дал плевое. Найти на стене вожделенное число «545» и заложить под шпалу пакет. Сказать, что он боялся… нет, не боялся – он был в панике. Все шло наперекосяк с самого начала. Судорожно крутя головой по сторонам и вздрагивая от каждого шороха, Сергей брел по дорожке между проржавевшими рельсами.

– Хорошо ему рассуждать: обойдешь, мол, по коммуникациям блокпост и в двухстах метрах положишь в тайник пакет. И сразу же назад. – Так, бубня вполголоса себе под нос, скорее, чтобы успокоиться, чем выказать недовольство, он прошел уже почти весь путь. Судя по цифрам на тюбингах, закладка должна быть где-то метрах в десяти от него.

– А то он не знает, что перегон плохой и по одному тут ходить не рекомендуется? А последнее время тут вообще волосы дыбом встают. Ну и ладно, что я не дойду до того поезда, но он-то уже недалеко. Совсем рядышком. – От высказанной вслух мысли стало еще страшнее, связной остановился и замер. Тишина… В свете фонаря на стене, почти напротив него возникли долгожданные цифры «545».

– И чего именно тут? Нельзя было, что ли, поближе сделать? Дались ему эти пять, четыре, пять. Лучше фюрера по носу щелкнуть, чем влезать в этот туннель одному. В следующий раз откажусь, пусть сам лезет или со мной идет. – Так, ворча, Сергей вынул из-за пазухи небольшой бумажный пакет, завернутый в целлофан, быстро разгреб руками мусор и землю под одной из шпал. Как-то чересчур торопливо, словно он совершает преступление, запихал в образовавшуюся нишу пакет и, привстав, ногами засыпал тайник, затем аккуратно положил плоский камень около рельсы, пометив шпалу, под которой зарыл контейнер.

– Вот и все. – Он посветил в сторону, где, по его мнению, стоял застрявший поезд. Кажется, даже заметил темный, неподвижный силуэт, но в этот момент до его слуха донесся звук шагов, приближающихся со стороны станции. Торопливо выключив свет, Сергей прижался к ребристому тюбингу, на котором было написано искомое кодовое число, и затаился.

«Может, пронесет? Чего им так далеко от поста делать? Развернутся и уйдут… Нет тут никого, одни крысы… и я – крыса».

Но звук кованых сапог неумолимо приближался. На стенах заиграли отсветы от фонарей, стали слышны голоса переговаривающихся между собой людей.

– Старшой, может, хватит… Уже прошли вторую сотню, нет тут никого. Показалось тебе.

– Точно тебе говорю – я слышал, что кто-то туда пошел. И потом, что сказал обер-лейтенант: «Чтобы крыса не пробежала. Есть оперативная информация…»

– Ты сам знаешь, чего я: поезд уже недалеко. А мне около него всегда очень жутко. Я там раньше даже что-то видел…

– Шнапс надо меньше в нашем баре жрать, и мерещиться будет меньше. Ладно, Ганс, уговорил, проходим еще десяток метров и разворачиваемся.

Сергей прикинул в уме, что десяток метров заканчивается как раз напротив него и скрыться за такой ненадежной преградой, как эта ржавая, дырявая железяка, вряд ли удастся. Осторожно переставляя ноги, он попятился в спасительную темноту, пытаясь отойти подальше от той черты, которую обозначил для себя патруль. И вот он – закон подлости… осторожно передвигаясь, Сергей не заметил торчавшую из стены арматуру и, зацепившись за нее штаниной, с грохотом рухнул на землю. Все три фонаря фашистов синхронно повернулись на громкий звук, осветив распластавшуюся на шпалах фигуру. Один из патрульных, до этого не проронивший ни слова, кинулся к нарушителю. Связной, от ужаса даже не заботясь теперь о какой-либо осторожности, рванул во чрево туннеля, слыша за спиной стук кованых сапог и громкое сопенье догоняющего его бойца.

Двое оставшихся на месте дозорных даже не поняли, что произошло в следующий момент. Яркая беззвучная вспышка ослепила, и беглец вместе с их товарищем в полной боевой амуниции бесследно исчезли… Испуганно попятившись назад, прикрывая глаза, которые нестерпимо болели, старший патруля посветил вперед. Ничего и никого. Хотя нет, в свете белого луча, казалось, стояли два еле видимых силуэта, как раз в том месте, где только что были живые люди, а еще дальше, почти на пределе мощности фонаря, поблескивал фарами застрявший поезд. Не сговариваясь, два мужественных бойца развернулись и, громко бренча оружием, помчались назад, в сторону мерцающего вдалеке костра блокпоста станции Чеховская.

Непонятный грохот и топот ног, подпитанный многократным эхом, порядком перепугал блокпост Четвертого рейха. Рубеж ощетинился стволами, зажегся, и прожектор тревожно зашарил лучом по кишке туннеля за спинами бегущих патрульных. В мире подземелий все может быть: и волна мутантов, и Полис может напасть, что само по себе, конечно, маловероятно, но чем черт не шутит. Так ничего и не высветив – в круглом жерле метроперегона сквозняк лениво гонял поднятую ногами пыль – караульные успокоились и дали отбой. Только тогда сообразили, что в патруль ушли трое, а вернулись всего два бойца, да и те закрылись в досмотровой и на все вопросы лишь бешено вращали глазами, хватаясь за оружие при любом резком звуке. Так ничего и не добившись от патрульных, старший караула вызвал начальство. В конце концов – это не его головная боль. Ему главное, чтобы на вверенном ему КПП был полный порядок, и челноки исправно платили пошлину, не забывая делиться патрончиками с ним. А что там творится в темных перегонах – не его ума дело.

– Господин штандартенфюрер, у нас ЧП на блокпосту! Требуется наше вмешательство.

Штольц внутренне напрягся. Пару часов назад он послал своего связного заложить в тайник отчет для центра, и, судя по времени, тот уже должен был вернуться к своей Катерине.

– На каком блокпосту? – сказал он, отодвинув томик стихов Артура Шопенгауэра, который постоянно лежал у него на столе.

– Да в том-то и дело, что в сторону Боровицкой. Там заметили лазутчика и погнались за ним… – Фриц многозначительно замолчал.

Вот только этого не хватало. Еще этот увалень замолчал, паузу держит, как будто Станиславского начитался.

– Ну, Федя, не томи… поймали?

– Шеф, мы ж договаривались…

– O, mein Gott, – от внутреннего волнения Георгий Иванович даже перешел на немецкий. – Ну, хорошо, обер-лейтенант, докладывай уже по существу.

Великий язык из уст Штольца ввел адъютанта в благоговейный трепет, но справившись с эмоциями, Федор опять затараторил скороговоркой:

– Да тут вообще не понятно, они, наверное, с ума там все посходили – такую чушь несут…