Владимир Поселягин - Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь

Получив на руки свидетельства о рождении дочек и закончив с оформлением документов, я заехал в жилконтору и вместе с женщиной, что отвечала за распределение жилплощади, на автобусе доехал до дома Марины. Как я и думал, там уже жили чужие люди. Однако два чемодана с вещами были на месте в кладовке в сенях. Дома была пожилая женщина, ее дочь, которой и выделили эту квартиру, находилась на работе. Мне отдали все вещи Марины и оставшиеся детские.

После этого я отвез все к себе на съемную квартиру – завтра отправляюсь в Киев. И пока был свободный вечерок, решил наведаться к свидетелям, данные их были указаны в деле, а адреса я узнал в справочной.

Показав корочки пенсионеру Аркадию Владимировичу, я услышал занимательную историю, которая в корне перевернула мое впечатление о случившемся.

Когда скрипнула калитка, что вела в огород со двора, Михаил Юрьевич разогнулся и посмотрел на уже знакомого комитетчика, что приходил к нему сразу после трагедии, три месяца назад. Рядом шел следователь, что вел то самое дело.

– Здравствуйте, Михаил Юрьевич, – поздоровался комитетчик.

– И вам не хворать, – настороженно ответил бывший партизан, отряхивая от земли руки. Он по просьбе жены заканчивал приводить в порядок просевший на один бок парник.

– Михаил Юрьевич, давайте присядем за стол, там и поговорим.

В саду у Терентьевых под деревьями была беседка, где находился стол и вкопанные лавки, туда и направились гости и хозяин. Так как Терентьев молчал, догадываясь о причинах их появления, то слово пришлось взять комитетчику.

– Скажите, Михаил Юрьевич, в последнее время никто не интересовался аварией, в которой участвовала ваша машина?

– Было такое дело. Вчера, когда на рыбалку ездил, ко мне подошел паренек и попросил рассказать, что в тот день случилось и кому я давал ключи.

– Что вы ему сказали? – насторожился комитетчик, да и следователь, что сидел с индифферентным видом, тоже с интересом посмотрел на хозяина.

– Правду сказал. Сумел он меня убедить это сделать, хоть и хитростью. Я еще тогда сказал, что мне все это не нравится. Романов – мужик нормальный, странно, что он пошел на сокрытие.

– Политика, – спокойно пояснил комитетчик. – Этот парень вам угрожал?

– Да. И знаете, я ему поверил.

– Да что он может! – влез в разговор скривившийся следователь. – Обычный офицер-пограничник.

– Он сказал, что орденоносец, – ответил Терентьев.

– Причем дважды, – кивнул комитетчик. – Я беседовал с директором детдома, где он появлялся в парадной форме.

– Не соврал, значит.

– Мы пока пытаемся выяснить место его службы, и где он сейчас находится…

– У вас за спиной, – послышался сзади насмешливый юношеский голос.

После беседы с пенсионером я заехал ко второму свидетелю, больше для подтверждения, и рванул к Терентьеву, так как был уверен: скоро там появятся люди Романова. Должны были появиться. Ждать долго не пришлось, буквально через два часа у дома Терентьевых остановилась бежевая «Победа», из которой появился неприметный мужчина в штатском и уже знакомый следователь.

Прокрасться к забору и подслушать тихий разговор в беседке мне не составило труда, после этого я подошел ближе и обозначил свое присутствие.

– У вас за спиной, – хмыкнул я, и спокойно подойдя, сел рядом с хозяином, напротив гостей, и покачал головой: – Ай-ай-ай, как же вы так? Разве можно покрывать преступника, который специально направил машину на погибшую, что шла по тротуару . Это ведь превышение должностных полномочий и сокрытие улик плюс выгораживание преступника. Что скажете на это?

– А как же нападение на следователя и запугивание пострадавшего? – надо отдать должное, что чекист быстро пришел в себя.

– Да что вы? И свидетели есть? И доказательства? – в моем голосе было столько иронии, что собеседник понял: этим меня не проймешь.

– Мы сейчас тебя арестуем и поговорим уже в камере.

Я натурально заржал, немного откинувшись назад.

– Ты, клистирка штабная, мышь кабинетная, – раз смежник перешел на ты, я последовал его примеру, хотя он и был старше меня лет на пятнадцать. – Что ты можешь? Только газы пускать да бумажки перекладывать. Думаешь, я не понял, откуда ты? И только не говори мне, что ты из Киевского управления, я там всех ребят знаю.

– Что-то ты много знаешь, – угрюмо проговорил комитетчик, и его рука поползла под пиджак. Пришлось показать пистолет, что был у меня в руках. Я прятал его под столом.

– Что, сука, думал, что я из погранцов? – После чего достал точно такое же удостоверение, какое наверняка было и у моего собеседника. Я сознательно давил на него, мне было нужно имя той девки, что задавила Марину. – Я сейчас пущу тебе пулю в лоб, и поверь, мне за это ни хрена не будет. Приказ на мое задержание, не арест – задержание, может отдать только мой непосредственный начальник, начальник управления, председатель КГБ или лично товарищ Брежнев. Больше никто. Усек? Мне нужно имя, только имя.

Чуть помедлив, тот кивнул, настороженно глядя на меня.

– Отойдем… и оружие убери.

Я убрал пистолет обратно за пояс, после чего мы отошли чуть в сторону.

– Хорошо сыграл, молодец. Я почти поверил. Так же ты провел Терентьева, запугал и сделал предложение?

– Угу, – кивнул я.

– Ясно… Кто начальник шестого отдела в Киеве?

– Полгода назад был Серега Миронов.

– Ладно. Моя забота – это Романов. Девчонка эта московская, Виктор ее в гости привез. Дочка какой-то шишки, кажется даже председателя ЦК. Зовут Марина Агеева. Я в ту сторону не копал. В общем, все, что знаю, сказал.

– Почему ее?

– По словам Вити, она Клюеву хорошо знала. Причина не известна. Девка сразу замкнулась, в этот же день мы отправили обоих в Москву.

– Понятно. Ладно, Роману Андреевичу передайте, что претензий у меня к нему нет.

– Ну ты и… нахал, – покачал головой смежник. – Буром нас взял.

– Зато быстро. Ладно, всего хорошего… – двинулся было я к выходу и остановился: – И совет напоследок. Не следует делать в мою сторону телодвижений, это может закончиться трагически.

– Я понял, – кивнул местный чекист.

Перепрыгнув через забор, я быстро направился к дому, где оставил вещи.

– Что это было? – спросил следователь, когда задумчивый комитетчик вернулся к столу.

Тот очнулся и спокойно сказал:

– Мой вам совет, забудьте все, что за эти два дня произошло.

– Но как же нападение на меня?! – возмутился следователь.

– Парень непрост, и в достаточной степени был прав. Предъявить ему, кроме твоих слов, нечего.

– Но я послал по его следам оперов!

– Оперов отзывай. Дело не завел?