Александр Плетнёв - Вскормленные льдами

Зачехлены они были. Орудия. Плотно.

Как, кстати, и обтянутая водонепроницаемой, а главное не дубеющей на морозе тканью винтокрылая машина на корме «Ямала».

Пока тянулись «по ниточке», вслед-вслед, «Суворов» за кормой практически перекрывал обзор, являя свой широкий «лоб». Потом пошли извилисто и стали открываться боковые проекции.

– А тебе как… этот монструозик? – спросил кэп теперь у морпеха – помощник так и не ответил. Молчал. Видно, слов ещё не подобрал.

– Что-то в нём есть… – почему-то тоже закосноязычил лейтенант. – Военная техника всегда имеет свою особенную привлекательность. Она… красивая!

– Понятие «красивая техника» субъективно, – наконец родил задумчивый Шпаковский. – Это то же самое, что твоя физиономия, которая примелькалась для тебя каждодневным смотрением в зеркало. Ты ж к ней привык, ты себе нравишься (если не с бодуна поутру). Заполони мир автокракозябрами – люди привыкнут к поначалу нелепым линиям и обводам. И станут находить в них изыск и изящество. Это будет называться модой. По мне, так броненосцы эти… утюги они и есть утюги.

– Интересно, – с наивностью в голосе спросил Волков, – а нас… «Ямал», в смысле, как он им видится?

– Мы однозначно судно покрупнее, но из-за окраски, по отсутствию вооружения… думаю, что как игрушка, – предположил кэп. – Гладкая (ни тебе грубых заклёпок), яркая, броская. Пусть и большая.

– Ага, «игрушка»,– усмехнулся начбезопасности, – если бы не надстройка наша – что та домина с окошками.

А уже перевалив траверз острова Белый и оставив его за правой раковиной концевого «Осляби», обнаружили, что ледяной массив совсем уже дробился и фрагментировался отдельными полями.

А ещё дальше, где пресные во́ды Енисейского залива разбавили солёное Карское море, образовалось обширное пространство (даже полыньёй не назовёшь), чистое ото льда, цвета свинца и индиго с белыми вкраплениями айсбергов.

На случай встречи с этими бродягами в тёмное время суток на ледоколе имелась парочка РЛС и автоматизированный индикатор предупреждения столкновения.

А взмывший вперёд беспилотник…

Стоит заметить, что всякий раз запуская летающую машинку, с ледокола оповещали по радио, предупреждая. И командиры (старшие вахты) императорского флота загоняли всех лишних внутрь кораблей, дабы не видели того, чего им не положено видеть.

В общем-то, сомнительная попытка обеспечить секретность, учитывая уже упомянутые тараканьи повадки матросиков эскадры. Но да ладно…

Возвращался беспилотник, уже опускаясь на парашюте.

Как правило, его подбирали, снаряжая за ним снегоход с двумя седоками.

Ребят отправляли хорошо вооружёнными, после того как однажды пришлось отгонять от хрупкой крылатой техники медведя – любопытный «миша» долго обнюхивал интересную штуковину, прежде чем потрогать лапой, повредив при этом крыло. И улепётывал недотёпа, получив в соседний сугроб фыркающий фонтан огня и дыма из ракетницы.

Ну, так вот, взмывший вперёд беспилотник показал вообще прекрасную картину, насколько хватило дальности его полёта и «глазастости» его поискового комплекса «Взор».

Опыт старого полярника говорил Черто́ву (и с ним соглашались старожилы из экипажа), что до самого пролива Вилькицкого, соединяющего Карское море с морем Лаптевых, скорей всего сплошного льда не будет. Совсем без сложностей, естественно, не обойдётся, но обстановка радовала и обнадёживала пройти этот участок довольно быстро.

Зиновий Петрович, в свою очередь, узрев чистое море до самого горизонта, воспрял из состояния «придушенного льдами покладистого душки», опять почувствовав себя уверенным и независимым начальником и даже пожелав устроить «развлечения» в виде маневрирования броненосцев.

Однако кто-то (как бы не Коломейцев) всё же вразумил сурового флотоводца, напомнив поглядеть на карту, где было видно, что это едва ли половина пути. И не самая сложная его часть. И тренировки на данном этапе нужны другие.

Так что караван по-прежнему подчинялся командам с мостика ледокола.

Курсовая линия так и продолжала немного петлять. Шли, опустившись чуть к югу, к приматериковым водам, рассчитывая избежать частых встреч с айсбергами и крупными дрейфующими льдинами. Их, отрывая от папочки-массива, гнал ветер и течения. Вела за собой приливными волнами лупоглазая луна, прикасаясь своей физикой к соседке-планете.

Днём их величавая хрустальная красота находила своих многочисленных поклонников, а вот ночью эти плавучие глыбы могли доставить неприятности. И на мостике ледокола звучала команда взять ещё на два румба к «зюйду», огибая этих лишенцев, проходя совсем рядом, всего в пятидесяти километрах от размытых в дымке берегов Таймыра и острова Диксон.

Близость материка ощущалась, проявлялась наглядно. Уже на рассвете, двигаясь в створ между скалами Свердрупа и Каменными островами, наблюдали местных – коренных… звероловов-рыболовов на лодках – колданках, выдолбленных из цельного куска дерева… среди мелькающей белыми спинами стаи белух.

Самоеды так и стояли (бинокль хорошо приблизил детали), опустив гарпуны, обронив сети, открыв рты, глядя на такое количество невиданных кораблей, которых в другой жизни вряд ли бы увидели.

Эскадре до очередной ключевой точки – пролива Вилькицкого – предстояло пройти ещё пятьсот миль.

Ночью Черто́ва выдернули с койки.

– Товарищ капитан!

(Бойцы Волкова так его и называли.)

– Товарищ капитан!

К голосу служивого и стуку в дверь примешивался звук вызова по общесудовой связи.

– Ща! Уже встаю.

Оказывается, сработала «сигналка» у армейского контейнера. По-тихому к месту стянули охрану, но «по-тихому» не получилось – злоумышленник умело притаился, пришлось подымать морпехов, устраивая оцепление и облаву. Но один чёрт, безуспешно.

И начался аврал… с беготнёй-топотнёй по трапам. Однако этот проныра ускользнул.

Капитан (злой) появился минут через тридцать после срабатывания импровизированной сигнализации, к са́мой раздаче звездюлей, которые и отсыпал щедро, шипя на старлея:

– Как так «ушёл»? Завтра же с утра гонять своих по трапам и ярусам как сидоровых коз. А потом ночью! Чтоб во всех закоулках судна, как в пуговицах собственной ширинки, ориентировались!

Ходил, дымя сигаретой, даже не пытаясь осмотреть место происшествия. Затем, покрутив головой, оглядывая палубу в притушенном свете огней, спросил:

– А где начальник безопасности?

Тут выяснилось, что Шпаковского нигде найти не могут.

– Он был со мной, – недоумённо оправдывался Волков, – потом когда закрутилось и стали обшаривать все закутки, я его потерял из виду.