Дмитрий Манасыпов - Метро 2035: Преданный пес

Живой товар, отделенный от настоящих животных выгородкой, кучковался, сбиваемый надсмотрщиками. Не провинившихся толком и не били, так, учили уму-разуму палками, обтянутыми толстой кожей.

Горожан и приезжих в депо хватало. Понятно, хозяйства сейчас растут, надо думать о зиме, когда лишние рты кормить вроде бы невыгодно, но работы им хватит по уши. Представлять, как придется беднягам в местной лесостепи, продуваемой насквозь, в хлевах, саманных лачугах, убирая снег, таская воду с реки, день за днем кормящих, чистящих, убирающих за скотом, мастерящих всяко-разно необходимое, дубящих голыми руками склизкие кожи, мездрящих шкурки зверья, приносимого хозяевами-охотниками? Тяжело. А еще ведь, это точно, искать, собирать, рубить, пилить, колоть, сушить, таскать и раскладывать по многометровым поленницам дрова, отыскивать за оставшиеся бесснежные месяцы сухие лепешки кизяков, дерьма от скотины, что им перепадет на протопку собственных берлог, конопатить все щели хозяйских домов и построек, да свои хибарки… Хаунд не завидовал такому и раньше, а сейчас даже думать не хотел.

В дальнем углу для профессионалов по продажам живой рабочей силы виднелись удобства для отдыха и деловых переговоров. Сколоченные из досок столы, несколько лавок, жаровни для мяса и полка с бухлом. Отдых другого типа, надо полагать, работорговцев особо не интересовал. А деловые переговоры, судя по всему, плавно перетекали в него же, в релакс и все такое. Несколько ярко накрашенных и мало одетых неаппетитных шлюх это правило только подтверждали, выжидая работу невдалеке.

Из пяти мест оказались заняты три. То самое, с куртизанками, лениво потягивающими брагу, и два с серьезными людьми. Кряжистые бородачи, одетые в домотканое, и обутые в явно купленные на рынке новые сапоги, уставились на Хаунда взглядами хозяйки, выбирающей курицу для супа. Пятеро же разномастных ребят в определенно сталкерском обвесе внимания на подходящих не обратили. Совсем, натюрлих.

В отличие от свинорылого и дебилушки, так и поедающих камуфлированно-обвешанные фигуры голодными глазами. Ну что же, подумалось Хаунду, плюсы пока превалируют. Идти к бородачам, неуловимо напоминающим ему староверов, вроде как крепко обосновавшихся в районе Борского, особо не хотелось. От мужиков так и тянуло суровой и беспощадной основательностью вкупе с тяжелыми характерами да превентивными способами решения возможных проблем.

И над всей этой благодатью царила растянутая вывеска из кумача, украшенная самой, шайссе, тупейшей надписью-названием из всех виденных. «Радость дровосека». Идиоты.

– Здравствуй, Кот! – Спирин, надувшись индюком, одновременно переминался с ноги на ногу, потешно и мерзко. Так себе фраерок, набивающий цену перед серьезным человеком. – Я Спирин.

Одна из спин, утянутая ремнями обвеса и натовским камуфляжем, не особо новыми, чинеными, но добротными, выпрямилась, отбросив карты. И повернулась.

– Ба-а-а, вы смотрите, кого нам тут принесло…

Среднего роста, крепкий, кажущийся полноватым, с мягким и добрым лицом, круглыми смешливыми глазами. Гладко выбритый и даже пахнущий чем-то освежающим, перебивающим родные ароматы. Натуральный Кот. И глаза, кошачьи-зеленые, сейчас внимательно уставились на Хаунда. А тому, несмотря на намордник, жутко захотелось совершенно по-собачьи оскалиться, йа.

– Кого нам принесли, вернее. – Кот расплылся в улыбке. – Здорово, неудачники. Ну рассказывайте, за каким хером мне пришлось отложить выход каравана на завтра? Что за калечный организм вы мне тут притащили, олухи?

– Чего сразу калечный-то? – возмутился дебилоид Пантыкин. – Да у него всего по полпальца не хватает!

– Ух ты, блядь, радость-то какая, честное слово… – протянул Кот. – Щас зарыдаю от видимых вдалеке перспектив. Вот знаете ли, господа, именно такой птичник нужен одной приличной вдовушке у Подбельска. Чтоб, понимаешь, с коломенскую версту ростом, в плечах, сука, косая сажень, бородища до пупа, весь такой зверовидный внешне и добрый внутри, прям такой нежно-мягкий, что твое свежевзбитое масло, да?

– Кот, – кашлянул Спирин, – не знали мы, что он раненый окажется. Санконтроль не пропустил, вернее, типа, это, как его…

– Типа ты как увидал его ущербность да унюхал, что мяско гниет, решил избавить меня от проблем… угу. Помог то есть, правильно понимаю?

– Э-э-э… да.

– Ебать-колотить, вы гении, ребятки. – Кот хохотнул. – Видали, братва?

Братва, тяжело молчавшая все время, согласно кивнула, поиграв желваками и похрустев костяшками. Хаунд, тоже гоготнув про себя, так и ощутил настрой Спирина с коллегой, явно ощущающих наступление момента, когда их станут бить. И вероятнее всего, ногами.

– Лады! – Кот шлепнул себя по колену. – Антоныч, свидетелем будешь, что они мне коцаный товар пытаются толкнуть?

Рыже-лампасный распорядитель торгов согласно кивнул, опрокинув стакан и захрустев квашеной капустой.

– Намордник снимите, бездари.

Хаунд сплюнул под ноги сразу, как удила освободили рот. И почти попал на добротные «кормораны» Кота. Тот не поморщился, удивленно уставившись на него.

– Ты кто, родной?

Хаунд, облизав пересохшие губы, оскалил зубы. Братва, перестав бычить, потянула наружу стволы.

– Я Пес.

– Да ну?! – поразился Кот. – Не слышал про тебя. А я Кот, прикинь.

– Ну, пиздец теперь, чо… Я о тебе тоже не слышал.

– Явно охуевший тип. – Кот хохотнул. – Хорошо. Драться умеешь, инвалид?

Хаунд оскалился опять, стараясь не обращать внимания на пульс в висках. Накопившаяся злоба давила изнутри алой упругой силой, желала не стоять и пытаться не провоцировать. Злоба звала забрать побольше и укотрупить пострашнее, залив все вокруг кровью хотя бы парочки ублюдков перед смертью.

– А ты железки сними, там и посмотрим. Не зассышь, родной?

– Он мне нравится. – Кот кивнул мыслям. – Беру, беру, мать твою, лохматый. Костя, рассчитайся.

Спирин спохватился, успев дать подзатыльник открывшему пасть Пантыкину.

– Так это самое…

– Ну, чего еще? – Кот удивленно уставился на него.

– Мы ж о цене не договорились.

– Чего ж ты такой нудный-то, а, земляк? Притащил не кондицию, необученную злобную тварь, и какие-то права еще качать вздумал?

– Отлучу гниду! – пожаловался в пустоту перед собой не прекращавший жевать капусту и не смахивающий остро пахнущие лохмотья с рыжей щетины Антоныч. – Слышал, Спирин, месяц сюда появляться не будешь, до самых дождей. Жри чо хочешь и печку топи хоть коровьим говном.

– Антоныч, да я!

– Да иди ты, Спирин в пиз…

– Тихо-тихо, Антоныч! – Кот похлопал распорядителя по плечу. – Не горячись. Парни тебе отбашляют, договоришься. Костя, рассчитайся золотом с нашими отважными охотниками за головами. Эдакую зверюгу привести – не каждый сможет.