Алексей Юров - Клуб одиноких сердец физика Перескокова. Эссе

По квартире разносился голос Дэвида Боуи с альбома «Человек, который продал мир». Я стоял на кухне с ножом в руке в надежде накормить всю эту ораву гостей и радовался, что играет Боуи, временами гениальный, а иногда безвкусный и посредственный. Все же это было лучше, чем слушать уверенных в себе середнячков, получая запрограммированное удовольствие. «Истинно, истинно тебе говорю» – послышались отрывки фраз из комнаты. Я понял, что, если не поспешить с закуской, вскоре у нас родится еще один миссия. Вход пошли заранее припасенные яйца. Шипучей горкой взгромоздились они над плоским дном сковородки и образовались горы и лощины. Мир зашипел, усердно прогреваемый адским огнем конфорки. Через пять минут все было готово, и обильные дожди сока умиротворили раздираемые от горячей еды желудки.

Боуи заменили веселые видеоролики группы «Мэднесс» и вечер успешно продолжался. Стаканы не успевали опустошать, как новые потоки влаги наполняли их красным как кровь портвешком. Беседа вертелась вокруг одной и той же палки, закручиваясь вокруг нее по спирали. Я тут же вспомнил строчки Джалаледдина Руми «Продай свой ум, купи себе смущенье; Рождает ум одни лишь только мненья, Смущенье же чутью тебя научит» Картошка на кухне уже практически была готова. Посолив и добавив приправу, я тщательно размешал полученную глину и представил, что же из нее вылепят так возбужденно рычащие человеческие желудки. Тут кто-то неосторожно обмолвился о психоанализе и горько пожалел об этом. Самая продвинутая часть гостей с яростью набросилась на приспешника недонауки. Тихо помешивая очередной харч, я вспомнил великолепного Уильяма Герберта Шелдона систематизировавшего людей на три вида по особенностям их конституции, а в большей мере даже по запросам их желудка. Я понял, что в моей комнате в данный момент находятся исключительно одни эндоморфы, отличающиеся объемистым кишечником, с явными признаками сверхчувствительного эктоморфа. Но что подобные знания могли мне дать, было совершенно непонятно. Из всеобщего гула я вычленил слова Уильяма Блейка «Христос был плотником, мой добрый сэр, А не трактирщиком, забыли вы об этом?» – и я тут же схватив сковородку с картошкой, выставил ее перед выступавшим.

Мэднесс был выключен и в ход пошла гитара. Играли как всегда Неумоева, надрывно вычеканивая каждую фразу. Потом вспомнили Гребенщикова и Летова. Тут стали, доносится рассуждения, о добродетелях конкретных людей основываясь только на их творчестве, и я понял, что пора готовить борщ. Я поставил чистую как слеза воду на огонь, и в это время стал кусочками нарезать самомнение моих гостей. Нож уже затупился, а оно продолжало расти, постоянно сливаясь в единое целое как терминатор из жидкого металла.

Наконец Ааону удалось заслонить свет солнца, и пришла пора прощаться. Гости ушли, забрав все, что могли забрать. И лишь на кухне яростно кипя, красными лучами, сказочно переливаясь, светился борщ.

Вы никогда не задумывались, какие эмоции возникают при прослушивании той или иной группы. Так вот когда в вашем плеере играет группа «Rialto» вы весь напрягаетесь, уходя мыслями в давно потерянное прошлое. А когда играет «Radiohead», «Suede» или «Oasis» вы делаете то же самое. И это неотъемлемая часть того, что мы называем брит-поп. Возвращение к корням, так ли уж это плохо?

Наверное, еще первобытные люди при звуках тамтамов, испытывали тоску по чему-то давно уже ими утраченному. Но, взглянув правде в глаза, каждый понимает, что все то, что он потерял в связи с наступлением будущего, всего лишь неприятные ощущения и неудобства которые больше никогда не будут его преследовать, и именно от этого как-то тоскливо и безнадежно. Ощущение того, что теперь всегда все будет хорошо, с одной стороны радует, а с другой огорчает. Но эта грусть благотворно влияет на твое настоящее душевное состояние. Нет больше горя и радости, нет больше надрывных стонов и успокоения от удач. Есть только ты, и больше ничего вокруг нет. А по большому счету, нет даже тебя. Без тебя проходят теперь вечеринки и похороны, без тебя сегодня надвигается дефолт и рост ВВП, нет тебя на почте и в клубе, нет тебя на работе и дома. А что же есть, что же осталось?

А если разобраться, то ничего и не осталось. Пустой сосуд, медленно двигающийся от пункта «А», к пункту «Б». Тень, упорно скрывающаяся под покровом ночи. Холодный лед, иногда подтапливаемый чужеродными звуками брит-попа, да еще девяносто килограмм живого веса, так и просящегося на убой. Да вот нет пока что такого закона, чтобы людей в переработку. А что же тогда есть? Есть планеты, и звезды, вокруг которых они неустанно вращаются. Есть планета Земля, прибежище всего живого. Есть страны и континенты, где все это произрастает и живет. Но нигде теперь уже нет меня. Нет, не было и не будет. Эффект присутствия наоборот. Одежда наизнанку. Вверх тормашками.

Линия жизни прерывиста и постоянно обрывается, но вновь и вновь появляется на ладони как бы назло всем. И не видно ей конца и краю, впрочем, как невозможно понять, где она начинается. Внимательно рассматривая свои руки, приходишь к неизбежному выводу, что они также бесполезны, как и все остальное.

То, что после брит-попа, больше ничего интересного в музыке не было создано, и не будет создано уже никогда, давно никого не интересует. Но все также упорно, глупые новички берут в руки инструменты, и яростно бьют по струнам, пытаясь изобрести велосипед. Лица их напряжены, а в глазах светится блеск неизвестных мне миров.

«Много звезд на небе, много на земле, светятся, сияют звезды на Кремле…» – эти эпохальные строчки с детства помнит, наверное, каждый. Метафизика различия величин, здесь задана в хронологической последовательности повествования. Чем дальше, тем меньше величина и качество объекта. В такой же последовательности расположены звезды на музыкальной сцене. И не смотря на свои несомненные преимущества перед своими предшественниками, они вторичны по определению, по своей онтологической сущности, если таковая у них присутствует, что случается, к сожалению, далеко не всегда.

Честность брит-попа, позиционировавшего себя как всего лишь возможность услышать новые песни в старом стиле, без претензий на новизну, оставит данное течение в фаворе еще несколько десятилетий. А вот все те новомодные ди-джеи, нервно, словно в паранойе манипулирующие виниловыми пластинками, подобно жонглерам в цирке, вряд ли поднимутся выше своих приземленных амбиций.