Андрей Шум - Веллоэнс. Восхождение

– Как он их, а, – тарсянин переводил дыхание. Чтобы разбить броню твари, приходилось бить наотмашь, и Марх немало притомился. Муравит же раскалывал чешую, аки бабки лузгают семена тыквы.

Несмотря на ночь и дикую усталость, пошли к ближайшей речушке, отмыться от «следов доблестной брани»…

Муравит сидел рядом. Узкий язык вылизывал пластинчатую шкуру, передние трехпалые лапы скребли гравий. Радуется, наверное – подумал Авенир, взглянул на одновременно счастливого и расстроенного Марха. Резач и клинки испещерены зазубринами и теперь годятся разве что для шинки капусты.

– Ты бы, наверное, и нас сожрал?

Марх чистил сапог от слизи. Она уже подсохла и оставляла следы, не желая счищаться даже песком. Авенир, несмотря на все предупреждения, отплыл от берега.

– Не нравится мясо.

Голос был трескучим, с деревянным оттенком. Муравей-гигант спрятал длиннющий язык и вытаращил черные бусины глаз на тарсянина. Сабельщик кашлянул:

– Так ты еще и говоришь. А думать умеешь?

– Трудно понимать, говорить. Гаруд учил, бить много.

Из воды вышел Авенир, облачился в робу. Тарсянин непринужденно бросил:

– Ты знаешь, тут твой монстр после ужина разговорился. Надо было и нам тех тлей пожрать, растаращило бы посильнее хуннской пыли.

Юноша пожал плечами:

– Ну, они вообще могут издавать звуки, но не думал, что наш молвит. Это хорошо, учить будет проще.

– Ты ему скажи, чтобы держался от меня, а то я ж его с перепугу рубану.

– Жаль твой ножичек. У него шкура крепче самой лучшей стали.

В экспериментальном блоке «Экостарс» разрабатывались новые генотипы. Кайрат Хеминс бродил по узким свелым коридорам и изредка задавал вопросы работавшим в лаборатории практикантам. Он остановился возле бассейна с существом, внешне напоминающем крота, только размером с крупного дога.

– Что это за образец?

– Модель РЗ-03. Рыхлитель.

Молодой светловолосый парень поправил очки и подошел к стеклу:

– «Крот» предназначен для изменения верхнего земного пласта до глубины порядка тридцати метров. Мы полагаем, что после сдвига литосферных плит на многих островах образовалась вулканическая корка. Она очень плодородна, но больше напоминает камень, нежели почву. РЗ имеет плотную шерсть и толстую шкуру, защищающие его от травм.

Директор рассматривал существо:

– Эти… «пальцы» похожи на лопаты.

– Острые и плотные когти. Прямая форма нужна, чтобы не застревать в глинистых слоях. Идут сразу из кисти, пальцы для жизни этой модели не нужны и даже вредны – так называемая травмоопасность…

– Узких частей тела. Я понял.

– Сейчас идет разработка и настройка пищеварительной системы животного. Свои сложности. Питаться корнями ему нежелательно, уничтожит полезные культуры. В земле не так много живности, а охотиться на поверхности как хищник он не сможет – неповоротлив и почти слеп.

Хеминс отошел от стекла.

– Вполне гуд, Сартмес. Работайте в этом направлении. Возможно, вам удастся разработать экономную и эффективную систему питания. Это может стать большим бонусом для работы всего отдела разработки существ. А также неплохим шагом по карьерной лестнице.

– Вы все хорошо пояснили, герр Кайрат. Изучение идет полным ходом.

– Как идет работа у господина Диптрена? Насколько мне известно, вы с ним в одном направлении работаете?

Светловолосый поправил очки, смахнул прилипшую ко лбу прядь.

– Нет. Диптрен перевелся в блок ландшафтного проектирования и исторической синхронизации. Он разрабатывает составы почв, пригодных для выращивания культур, произраставших в период до первой волны. И, в свободное от работы время проектирует исторические зоны для Музея Прошлых Веков.

– Спасибо, Сартмес. Пожалуй, я отыщу время посетить Диптрена. Хорошего дня.

***

Тангир радовался покупке. С трудом найденный седовласый трегонадский кузнец свое дело знал прекрасно и ятаган, нареченный Кото, стоил уплаченных золотых. Работа шла три месяца. Случайно обнаруженный караваном сплав – черный металл, обработке никак не поддавался. Да и рубин (не простой – заговоренный), украденный хитрым купцом, к навершью прилаживался неохотно. Результат оправдал все усилия. Тангир пил с друзьями чай, показывал свой ятаган, а вечерами подолгу вертел его в руках и рубил тренировочные куклы.

Однажды в деревеньке умер младенец. Его нашли в опустевшем колодце, тело было искромсано в мелкие куски. Обвинили мать – Верею. Та давно кормилась подаянием, околачивалась по тавернам, жаловалась на тяжелое бытие и этого тролля, который ей поломал жизнь, что б его лихорадка… На общем сходе решили, что в пьяном порыве, одержимая схватила тесак и…

Потом убили юродивого. Ироньги его звали. Об этом даже и сход не созывали. Руки и лицо у него и так всегда были в шрамах. Как добирался до острого, обязательно себя резывал. Молвил, что это жертва для богов и его защита от духов. Только в последний раз слишком глубоко кольнул он себя в бок. И по всей околице тянулся несмываемый кровяной след.

Купцы с городовым соорудили на всяк случай тревожный колокол. Прочесали дома. Пустили собак. Утопили двух ведьм да старого вора в темницу кинули. На том и успокоились.

Оставалось несколько часов пути. Мулы бежали веселей, хватая на ходу зеленеющую траву, муравит семенил за ними. Авенира оставила хандра и юноша прикидывал, как приспособить седло с уздой на необычное для тех мест существо. В зверобытной науке он читал и не про таких тварей – не думал, что когда-то их увидит. Двенадцать лет в стенах Академии стерли в его сознании разницу между обычными и чудными зверьми – все они были лишь картинками с описанием. Зато Марх не переставал удивляться. Он осматривал муравита, со смущением расспрашивал Авенира о звере. Тарсянин не привык выказывать незнание, но интерес к странной твари пересиливал.

Вот и сейчас сабельщик не удержался и задал вопрос.

– При битве, когда мы тварей тех давили, твоя живность сказала, что не любит мясо. А кем он питается?

Авенир посмотрел на соратника, ответил средоточенно, ровно:

– Муравиты живут колониями и выращивают слизней. Жрут их и их «молоко». Они типа крестьян наших. Только подземные.

– Ну а этот почему один?

– Выгнали наверное. Может, выполз на поверхность ночью и ускакал на сороконожек охотиться. Без разрешения. Когда под утро приковылял, не пустили. Скитался, да видимо его классорсиз… земляной змей, вроде того, которого Халил выдаивал. Принял за антилопу. Ясно, прокусить чешуйчатую шкуру не смог. Но пожевать мог, да отравил сильно. Муравита Гаруд нашел, выходил, учить стал.

– Что ж не убежал, когда отбивались? Умный же?

– Дома у него нет, скитаться одному опасно. А с нами вроде как повольней. Да и рабство их род принимает. Пока не отпущу с клятвой, никуда не пойдет.