Светлана Протасенко - Взглядом Зверя

Милена ощутила, как волоски по всему телу приподнимаются, кожный покров стремительно покрывается мурашками и холодеет, а внутри нарастает жар. Как будто всё тепло тела кто-то собрал в одной точке и, когда там образовался костёр, принялся раздувать его до настоящего пожара, по-прежнему сжатого в маленький раскалённый шар.

И вот, когда казалось, что терпеть этот жар стало невозможно, он полыхнул и начал стремительно разливаться по всему телу, неся за собой волну изменения. Милена вскрикнула, резко запрокидывая голову и глядя широко раскрытыми глазами в пустоту. Зрачок, заполнил собой всю пожелтевшую радужку. Щёки стали мокрыми от слёз. И началось превращение.

На этот раз всё происходило быстрее… но не менее болезненно. Кроме первого судорожного крика из её сжавшегося от судороги горла не вырвалось более не звука и уже через пятнадцать минут на полу домика лежало уже знакомое существо внешне похожее на рысь. Превращение длилось всего четверть часа, четверть часа ставшие для неё адом.

Зверь, захрипел, пытаясь подняться. Упал. Замотал лобастой башкой и, раздражённо зарычав, резко рванулся вверх, подняв-таки своё тело в вертикальное положение. Милену слегка повело, но она всё же смогла устоять на лапах. Заняв устойчивое положение, оборотень глухо застонала от пережитой боли. Постояв какое-то время без движения, она глубоко вздохнула и, для профилактики оглядев своё новое тело, тяжёлой походкой подошла к двери. И замерла в недоумении. Мышиный шорох и писк преследовавшей её весь день сейчас исчез. На морде зверя отобразился оскал, демонстрирующий неслабые клыки. Если бы речь шла о человеке, то можно было бы сказать, что она злорадно улыбнулась.

Стоило Милене выйти на улицу, и она тут же остановилась «оглушённая» лавиной звуков и запахов. На природе постоянно слышаться какие-то звуки и даже осенью полно различных ароматов. Для того, кто из человеческого восприятия переместился в звериное – это стало большим шоком, перевернув всё его представление о мире. Возможно, Милена этого ещё не осознала, но каждое такое маленькое открытие разбивало её разум. Разбивало и создавало заново, внося маленькое, но существенное изменение в её личность. Пока она стояла на пороге, пока она крадучись делала первые шаги, пока замирала, удивлённая необычностью происходящего, пока она радостно сорвавшись с места, неслась вперёд со скоростью, с трудом различимой для человеческого глаза и даже не понимая этого. Каждое событие влияло на неё, не убивая её сознание, но изменяя и деформируя во что-то новое, и, пока ещё, совсем не привычное. Она ещё не знала об этом, но этот бег, купание в ледяной речке, не чувствуя холода, лазанье по деревьям со скоростью и сноровкой белки, и жажда кровавой охоты, когда она встала на след зайца и его кровь у неё во рту. Всё это, останется в её памяти навсегда.

Когда же лучи солнца, пробивая утренний туман, упали на далёкую лесную поляну, им предстало мощное звериное тело, вольготно раскинувшееся на подстилки изо мха и палых листьев. Казалось, что сон оборотня безмятежен и крепок, но стоило с края полянки раздаться шороху, как туда обратился взгляд совершенно не сонных глаз. Мгновение чёрные глаза смотрели в жёлтые, затем башка зверя по птичьи наклонилась на бок. На секунду замершая было, завороженная взглядам хищника белка сорвалась с места, взлетая на ствол ближайшего дерева. Милена проводила её взглядом и облизнулась. Но стоило той пропасть из виду, как рысь плавно встала, потягиваясь и зевая во всю ширину немаленькой пасти. Огляделась и, встряхнувшись, заставив разлететься вокруг веер брызг, спокойно зашагала в известном только ей направлении. Через два часа, идя по какому-то встроенному компасу, а так же на едва уловимый запах дыма, Милена пружинистой рысью выбралась из леса. Ещё пять минут такой же вялой трусцы с редкими вспышками демонстрации звериной мощи её организма, когда перепрыгнуть забор казалось легче, чем его обойти, и вот, она уже стоит перед дверью своего домика.

Из неряшливо выведенной наружу дымоходной трубы уже не выходила даже лёгкая струйка, но и запах тепла человеческого жилища и дыма ещё до рези бил в чувствительные ноздри оборотня. Милена покривилась, борясь с внутренним не желанием заходить в это место, пропахшее ветхостью, людьми и дымом, но это длилось не дольше мгновения, после чего, она, совладав с собой, поддела лапой ручку прикрытой двери, и вошла внутрь.

Оказавшись в помещении, Милена повела носом и, снова, недовольно сморщившись, тоненько с повизгиванием чихнула. В помещении пахло сырым, выстывшем за ночь воздухом с примесью дыма, а от печки тянуло теплом, но не более чем на ладонь от поверхности. В общем, атмосфера не комфортная, и для медитационного сосредоточения совершенно не пригодная. Однако, как говориться выбор у нас есть не всегда, и часто отнюдь не тогда, когда нам он нужен. Бока зверя раздулись от совершенно человеческого вздоха, когда оборотень всей тяжестью своей туши легла на коврик. Она положила голову со стоящими торчком ушами с чёрными, пушистыми кисточками на скрещенные лапы, закрыла глаза, и попыталась вспомнить какого это, быть человеком.

Просидев так с минуту, она шевельнулась, переложила голову поудобней, и слегка заволновалась. Ничего не получалось.

Милена попыталась унять возникшее волнение. Она старательно гнала от себя мысль, что возможно не сможет больше перекинуться, что она может так и остаться в теле зверя навсегда.

Спустя некоторое время, ей удалось справиться с собой. Удалось отстраниться от всего того, что её окружало, удалось добиться сосредоточения. Какое-то время всё оставалось без изменений, но вот, прошло несколько минут, и постепенно шерсть начала втягиваться, мышцы сокращаться и менять положение и, снова, вспышка в сознании, когда ужас изменения готов свести с ума. Но остаётся какая-то маленькая стенка, не стеклянная даже, а как из прозрачной плёнки, дающая понять: ты можешь, ты справишься, бывало и хуже. И это спасает её разум.

Придя в себя, Милена застонала сквозь сжатые зубы, пытаясь сесть. Остатки боли прошли чрез пару секунд, и тогда она смогла подняться. Мучила жажда, утвердившись на ногах, Милена легко подхватила с пола пятилитровую бутыль с водой и, запрокинув её над головой, принялась судорожно пить. Когда она утолила жажду, воды оставалось лишь немногим больше литра. Милена задумчиво посмотрела на бутыль в руке, аккуратно завинтив крышку, поставила её на место. Не смотря на то, сколько она выпила, желудок всё ещё тянуло – хотелось есть. Вот теперь-то она порадовалась, что додумалась оставить обед на сегодня. Правда вернуться так поздно она не рассчитывала, но…