Аня Сокол - Призраки не умеют лгать

Волнуясь за Вариссу, я ждала прихода следователей корпуса. Но пришли совсем другие люди. Вернее, пришёл. А я думала, мы попрощались навсегда.

Демон. Как всегда, небрежно одетый, светлые волосы растрёпаны то ли от ветра, то ли причесаться забыл. Отросшая щетина отливала рыжиной, серые глаза запали. Очередная ночь без сна?

Псионник пододвинул стул и сел, так же не отрывая от меня взгляда.

– Как ты?

– Нормально, – пожать плечами не позволила тугая повязка. – А как ваш… твой сотрудник?

Он запрокинул голову и потёр лицо ладонями. Что это – жест усталого человека или?.. Видимо, догадка отразилась на моем лице, потому что Станин вдруг усмехнулся:

– Переживаешь за него? Не стоит. С ним всё в порядке. Спит в соседней палате.

Я испуганно посмотрела на стены, пытаясь угадать, за какой из них.

– Под охраной, – правильно истолковал мой страх Дмитрий.

Хотелось спросить: «Почему он, а не я?» – но были вопросы и поважнее.

– Варисса в тюрьме? Что она ему сделала?

– Отоварила бутылкой по голове. В результате – сотрясение мозга. Несильное. Хуже то, что Гош физически и эмоционально истощён. Не знаешь, с чего бы ему на тебя нападать?

– Нет. Варю отпустили? – снова спросила я, а он снова не ответил.

– Он что-нибудь говорил?

– Да, что-то насчёт того, что я должна умереть.

– А…

– Демон, – перебила я. – Что с Вариссой? Ответь, пожалуйста.

– Есть два варианта, – псионник поднялся и отошёл к окну, теперь мне был виден только профиль. – Первый: делаем всё по правилам. Два уголовных дела, двое подсудимых.

– Она меня спасла!

– Пусть суд решает: оборона или превышение допустимых мер самозащиты.

– А второй? – в горле пересохло от нехороших предчувствий.

– Дело уходит под юрисдикцию службы контроля, и мы расходимся без взаимных претензий. Ты не заявляешь на моего сотрудника, а он на старуху. Объяснение инциденту я придумаю.

– Рука руку моет, – вырвалась у меня расхожая фраза.

Псионник обернулся, на лице читалась неприкрытая злость.

– Да. К тебе это тоже относится. Если б не Нирра…

В палате воцарилась тишина. В одноместной палате. А ведь он, в сущности, прав, многим вещам, воспринимающимся как само собой разумеющееся, мы обязаны не собственным заслугам, а авторитету семьи. Разница лишь в степени злоупотребления. Стала бы Нирра так же прикрывать меня, если бы я всё-таки кого-нибудь убила? Хочется верить, что да.

Дверь открылась без стука, и в комнату вошла девушка. Та самая, псионник, работавшая над моим делом. Я открыла рот, но приветственные слова застряли где-то на полдороге. Дежавю. Мне такое уже приходилось видеть. Измождённое лицо, спокойный взгляд и подёргивание головой. Одно отличие – в руках шприц, а не нож.

Она не смотрела на Демона, и тот, почувствовав неладное, обеспокоенно спросил:

– Алиса? Что-то с Гошем?

Девушка замотала головой, не поймёшь – отрицает или соглашается. Всё произошло быстро. От двери до кровати три шага. Я пискнула, отползла на край и вцепилась в спинку. Паника вытеснила слабость и головокружение. Тело было таким неповоротливым. Я хотела встать, а вместо этого грохнулась на пол.

– Алиса, что ты… – закричал Демон.

Он перехватил её поперёк талии, стащил с кровати и вывернул руку в попытке вырвать шприц. Она зарычала. Как собака, у которой пытаются отобрать кость. Верхняя губа поднялась, обнажив ровный ряд зубов. Это удивило, звериные клыки или раздвоенный язык смотрелись бы уместнее, словно в моем воображении девушка перестала быть человеком.

Шприц выпал. Она вцепилась ногтями Демону в лицо. Если до этого псионник старался не причинять вреда своей сотруднице, то теперь включились инстинкты. Уже не заботливый начальник, недавно пытавшийся спасти друга. Это тренированный специалист, мало того, сильный мужчина, резко отбросивший девушку в сторону. Второго шанса приблизиться к себе Дмитрий не дал. Мгновенная подсечка – и Алиса с шипением упала.

Я смотрела и боялась. Боялась помешать, привлечь к себе внимание. Боялась, что Демон проиграет, и я останусь с ней один на один.

Псионник навалился всем телом, прижимая девушку к полу, стараясь обездвижить. Она выгибалась, рычала, пыталась кусаться.

– Лена! – крикнул он. – Зови на помощь.

– Кого? – пискнула я.

– Твою мать! Да кого угодно! Медсестру с успокоительным, санитаров, врачей, охранников, уборщицу, всех разом.

Дмитрий ругался, Алиса брыкалась, а я бросилась к выходу. Девушка уловила движение и, поняв, что намеченная жертва уходит, взвыла.

– Быстрее, – в голосе специалиста послышалась мольба. – Иначе мне придётся…

Нужды договаривать не было. Здоровой рукой опираясь на стены, я вывалилась в коридор. Никого. Вернее, никого, кто мог бы мне помочь. Пожилой мужчина в одиночестве сидел на лавке возле окна, неловко обхватив лысую голову руками. Заорать «помогите» казалось самым разумным. Дверь хлопнула, обычно тихий звук показался мне оглушительным. Старик поднял голову.

– Там, – губы пересохли, голос казался сухим и ломким. – Там псионнику нужна помощь. Вы не могли бы позвать кого-нибудь?

Я ещё не договорила, а посетитель уже вскочил. Невысокий, упитанный, лицо круглое и какое-то отчаянное, с полопавшимися сосудами под тонкой светлой кожей. Псионник. Муляж кад-арта подпрыгивал, тихо ударяясь об выпирающее брюшко. Старик бросился в палату, не удостоив меня и взглядом.

Вряд ли его можно считать полноценной помощью. Коридор казался бесконечным, со светлыми проёмами окон через каждые три шага. Закрытые двери палат. Ни один больной не показывался. Пост медсестры. Пустой. Но с телефонным аппаратом. Вызвать МЧС или имперский корпус? Взгляд скользил по гладкой поверхности стола. Ручки, скрепки, толстые тетради, эмалированная ванночка, наполненная водой, в которой покоится дюжина термометров, рядом лист с графиком температур.

Истории болезни, аккуратно собранные в стопки, песочные часы, пластиковые мини-стаканчики для лекарств и сбоку наполовину скрытая стоящим бумажным календарём красная кнопка экстренного вызова.

Я нажала не раздумывая. Охрана? Прекрасно, помощь дюжих дядек в камуфляже Дмитрию не помешает. Вызов реанимационной бригады? Тоже неплохо. В их арсенале наверняка найдётся успокоительное.

Почему здесь так безлюдно? Это госпиталь или декорации к фильму ужасов? По мере приближения к двери решимость стала утихать, а пост казался всё более безопасным. Прижавшись ухом к дешёвой фанерной створке, я прислушалась. Ни звука. А если девушка всё-таки разобралась с Дмитрием и тем стариком? Если натолкнусь на полные равнодушного спокойствия глаза на подергивающемся лице? Ладони вспотели, к горлу подкатила тошнота. Предплечье с каждой минутой болело всё сильнее и сильнее, не давая нормально соображать. В конце концов, выбора нет, Алиса легко меня догонит. Да и не смогу уйти, бросив псионника… псионников.