Елена Шанс - Лучший мистический детектив

В пещере становилось темно, но развести костер у него не хватало сил. Он прислонился к камню и попытался уснуть, но увидел посередине около кострища какой-то свет. Он становился все ярче, освещая пещеру голубыми отсветами, и вдруг Джеймс понял, что внутри светового конуса он видит шамана. В этот раз он был в кожаных штанах и грубой шерстяной рубахе. Его сверкающие глаза смотрели прямо на Джеймса. Он слышал его голос, хотя губы шамана не шевелились:

– Бледнолицый странник, ты видел конец жизни. Я и мой вакан вывели тебя на свет, но ты преступил линию, и жизнь теперь дана тебе взаймы. Сейчас твоя воля в моих руках, и ты исполнишь свое предназначение. Ты последуешь за мной и забудешь прошлое, ты встретишь Мокетахво и станешь его плотью. Отныне, моя воля – твоя воля, потому что я всемогущ. Я бессмертен. Если ты выстрелишь в меня из ружья, пуля не долетит до моего тела, а если ты вонзишь мне в горло нож, он не причинит мне вреда… Я – всесильный. Если я захочу кого-либо убить, то мне достаточно протянуть руку и коснуться его, чтобы он умер. Мое могущество равно могуществу твоего Бога. Я говорю правду. Верь мне. Иди за мной…, – и видение растаяло туманом, оставляя веру в каждое слово, сказанное шаманом, желание повиноваться его велениям и отдать свою волю и жизнь в его руки, запорошив пылью его прошлое и изменив будущее.

Проснулся Джеймс еще до рассвета. Тело, неудобно прислоненное к камню, затекло. Он пошевелился и почувствовал уколы злобных игл, пронизывающих его руки и спину. Что-то беспокоило его, что-то снилось ему – странное и страшное, но вспомнить, что именно, он не мог. Лихорадка окончательно прошла, и рана лишь немного саднила. Он помнил, что Тахи – так он стал называть про себя индианку по имени Лунный Цветок – сказала, что они уходят с отцом на запад, но почему-то знал, она еще придет к нему.

Что-то изменилось прошлой ночью, но что – он не мог понять. Голова разболелась от попытки проникнуть в тайну, но нечто полностью блокировало память. Джеймс стал думать о доме, о жене, но воспоминания покрылись дымкой. Он удивился, что не помнит лицо жены, а еще была уверенность, что она думает, что он давно погиб. Разум ему говорил, что нужно как можно скорее отправляться на восток, но на сердце черной паутиной разрастались горечь и гнев – она не ждет его…

Солнце начало всходить, и первый его луч протянулся от входа в пещеру. В солнечном свете появилась гибкая грациозная фигура.

– Тахи! Я ждал тебя, я знал, что ты вернешься! – обрадовался Джеймс.

– Отец сказал, что мы не можем оставить тебя, пока темные духи окончательно не покинут тебя. Ты избран Отоке Ниуи, и мы повинуемся ему.

– Какое дело Звездному Шаману до меня? Я ведь «бледнолицый», а значит, враг…

– Будет время, и ты поймешь, ведь он коснулся тебя…, – в словах Лунного Цветка сквозила горечь, но ее причина была непонятна. Он мог решить, что огненный шар лишь привиделся его умирающему сознанию, но ведь Тахи видела его тоже, и именно поэтому пришла к нему.

Согнав грусть со своего лица, молодая индианка поменяла мазь и повязку на ране, заставила его выпить какую-то жидкость, жар от которой окутал все тело, и он понял, что адский огонь, сжигавший его в бреду, и был той самой настойкой. А потом она разожгла костер и стала что-то варить в котелке. Джеймс почувствовал запах вареного мяса и впервые ощутил зверский голод. Покормив его, девушка ушла, а он опять уснул почти здоровым без сновидений сном.

День сменялся ночью, и снова наступал рассвет. В часы одиночества Джеймс пытался воскресить в памяти свою прошлую жизнь. Он помнил долгие странствия, женитьбу, помнил выстроенный им дом, но как будто что-то умерло внутри него, что-то ушло навсегда в те жуткие часы между жизнью и смертью. Его больше не манили ни его остров, ни роскошный особняк, ни когда-то любимая жена. В душе было пусто, тревожно и холодно.

– Тахи, только ты не покидай меня…, – вдруг прошептали его губы, и Джеймс в ужасе от этих слов открыл глаза – он, потомок английских лордов, думал о дикой индианке…

Дня через три Джеймс решил, что поправился окончательно. О былой ране напоминал только свежий розовый шрам. По утрам он выходил из пещеры, прогуливался по лесу, любовался горами и пытался понять, что же ему делать. При одной мысли о возвращении домой в душе поднимался темный, противный, почти физически ощущаемый ком, лишавший всяких желаний, и просыпались ничем немотивированная злость и противодействие. Такие ощущения ему не нравились, но причину их он найти не мог, как ни пытался. Пока он собирался добраться до ближайшего форта, оформить заявку на найденные им залежи серебра и разобраться в себе.

На закате в пещеру вдруг вошел Огненный Медведь – старый индеец, которого он не видел с той сумасшедшей шаманской ночи. Только сейчас Джеймс смог его рассмотреть – высокий, могучий и прямой как столетняя корабельная сосна. Глубокие, но редкие морщины прорезали его темное, дубленое ветрами и солнцем лицо, окружили тонкий с горбинкой нос, а большие темные глаза светились мудростью и силой. В когда-то иссиня-черных волосах, заплетенных в косу, блестели серебряные нити. Почему он называл шамана стариком? У него не было возраста.

– Здравствуй, Джеймс. Вижу, твое тело и душа исцелились.

– Вы знаете мое имя?

– Мне многое открыто, многое известно… Твое имя – не самая большая тайна. Настало время, и я пришел говорить с тобой, – голос Ишкоти Наакво был чистый, глубокий, но как будто припорошенный пылью времени. Говорил он по-английски вполне внятно, но певуче растягивая слова. – Это дело твое, но мне кажется, ты не особенно торопишься на восток. Мы с дочерью не можем дольше здесь оставаться, но я стал стар, и дальняя дорога с пожитками будет для нас очень трудной. Не мог бы ты нам помочь добраться до Биг Хорна, где у меня старое стойбище? Потом я отдам тебе коня, и ты быстро сможешь вернуться к своим.

Джеймс немного растерялся от неожиданной просьбы. Путь на запад означал горькую память о погибших, отдалял его от цивилизации, но эти люди спасли ему жизнь, несмотря на то, что он из стана врагов. Да и добираться обратно на лошади будет намного быстрее и безопаснее. И, самое главное, у него действительно теперь нет цели, и он никуда не спешит…

– Да, конечно. Я обязан вам жизнью, и помочь вам теперь мой долг, – ответил он и склонил голову в знак благодарности, поэтому не заметил, как глаза шамана в этот момент сверкнули торжеством, зато понял, что отказаться ему нет никакой возможности. Просьба шамана не предусматривала отказа.

– Мы выедем на рассвете, – сказал Огненный Медведь и вышел из пещеры.

Утром Тахи принесла ему немного еды, а также чистую шерстяную рубаху, мягкие кожаные штаны и мокасины, какие он видел на шамане. Джеймс вымылся в источнике, поел и оделся, после чего вышел из пещеры, которая давала ему приют, и увидел неподалеку ожидавшую его индианку. Она провела его через заросли, и они очутились на небольшой поляне, где был большой земляной круг, очевидно от стоявшего здесь типи.