Ирина Матлак - Академия пяти стихий. Возрождение

Но нет.

Лорд орудовал у плиты с вполне нормальным и адекватным видом. На нем была свежая рубашка без единой складочки, отросшая щетина исчезла, а на кухне помимо аромата кофе и еды присутствовал едва уловимый запах дорогого парфюма. Если лорда и мучили последствия прошедшей недели, то он это умело скрывал.

Заметив вошедшую Нику, Грэм в упор на нее посмотрел. Повисла напряженная, долгая тишина. Бекон продолжал шкварчать, с улицы доносились голоса и шум от проезжающих мимо повозок.

Шла секунда… вторая… третья…

Не сводя с Ники немигающего взгляда, Грэм с угрозой произнес:

– Если ты кому-нибудь расскажешь о том, что вчера видела…

– Можете не беспокоиться, вчерашний вечер останется только в моей памяти, – клятвенно заверила девушка, изо всех сил стараясь сохранять серьезное выражение лица.

У лорда нервно дернулся левый глаз.

– Не волнуйтесь, никто не узнает, что вы разнесли собственный кабинет, обнимались с бутылкой и напились как последняя…

– Ника! – теперь задергался еще и правый.

– Нет, правда, это было даже забавно…

– Ника!!!

– Все-все-все. – Она подняла руки в примиряющем жесте и тут же, не выдержав, расхохоталась. – У вас такой… такой вид сейчас…

В одной руке Грэм держал кухонную лопатку, в другой – солонку, поверх рубашки надел передник, и при всем этом выражение его лица было таким угрюмым, что, глядя на этот контраст, Ника не смогла удержаться.

– Очень весело, – прищурив глаза, произнес лорд.

– Простите, – Ника вытерла выступившие от смеха слезы и, чтобы сгладить ситуацию, внезапно сменила тему: – Мм, как вкусно пахнет!

По-прежнему не сводя с гостьи мрачного взгляда, лорд взял тарелку, плюхнул на нее глазунью с беконом, разлил кофе по чашкам и поставил все это на стол. Сел.

Ника опустилась на соседний стул и сразу же уткнулась носом в чашку. После нескольких глотков приступ смеха наконец прошел, и она успокоилась. Некоторое время они молча завтракали, хотя, если судить по времени, скорее обедали.

Первой заговорила Ника:

– Что вы теперь собираетесь делать?

– А у меня есть выбор? – Грэм хмыкнул, отодвинув от себя тарелку. – Вернусь в академию, буду нянчиться со студентами. – В следующее мгновение он резко посерьезнел и осведомился: – Снова что-то случилось? Ты ведь пришла не просто так?

– Вообще-то я о вас беспокоилась, – призналась Ника, грея руки о горячую кружку. – Целую неделю вы не появлялись в академии, и я начала подозревать, что что-то случилось. Как оказалось, не ошиблась.

Грэм недоверчиво на нее покосился:

– Беспокоилась, значит. Неужели единственная причина?

– Не единственная, – снова призналась Ника. – Мира сделала новое предсказание. Я рассказала о нем магистру Лосгару, и он так же, как и я, считает, что оно имеет смысл. В нем говорится о некоем возрождении, а одна из строк написана на древнем языке. Драгоните, кажется.

– Драгоните? – Брови лорда удивленно поползли вверх. – Да… наша милая прорицательница полна сюрпризов. Текст с собой?

Ника быстро сбегала в прихожую, где вчера оставила сумку, и, вернувшись, отдала листок Грэму. Тот внимательно изучил написанное, несколько раз перечитал, а после задумчиво произнес:

– И все-таки мои предположения оказались верны… Дархов совет! Теперь я даже не имею пропуска в закрытую секцию королевской библиотеки!

– Магистр Лосгар сказал, что достанет пропуск, – поспешила успокоить его Ника. – Он знает, что там находится словарь, и собирается туда наведаться.

Грэм нетерпеливо побарабанил пальцами по крышке стола, и его глаза знакомо заблестели. Наконец Ника видела перед собой прежнего лорда. Он сумел взять себя в руки и, судя по виду, намеревался продолжить начатое, даже лишившись высокой должности.

– Едем в академию, – кивнув каким-то своим мыслям, решил Грэм. – Сейчас.

Ника помыла посуду, хотя лорд раза три повторил, что для этих целей вызывает уборщицу, прибрала на столе и, захватив сумку, направилась к выходу. Когда ее рука уже коснулась дверной ручки, она внезапно почувствовала на себе внимательный взгляд. Не угрюмый, не мрачный, как это было некоторое время назад, а именно внимательный.

– Ника!

Обернувшись, она заметила на лице Грэма некоторую растерянность.

– Я плохо помню вчерашний вечер. – Лорд взъерошил волосы и, глядя ей в глаза, спросил: – Учитывая, что мы спали вместе… я сделал что-нибудь, за что должен извиниться?

Ника сочла за лучшее не упоминать подробности их разговора, в частности, того, что происходил на кровати, поэтому заверила:

– Нет. Ничего такого.

Они вышли из особняка, поймали экипаж, и, когда Ника в него забиралась, Грэм как бы невзначай провел пальцами по ее волосам. Поймав недоуменный взгляд, лорд хитро улыбнулся и заметил:

– А ведь и правда оттенка шоколада. – Он сделал паузу. – И пахнут вкусно.

Ника на миг лишилась дара речи, а после возмутилась:

– Вы ведь сказали, что ничего не помните!

– Я всего лишь спросил, не сделал ли что-нибудь, за что следует извиняться, – все с той же лукавой улыбкой отозвался Грэм. – И раз тебя все устраивает, я спокоен.

Подходящих слов Ника не нашла, потому как все они были из разряда тех, какими разбрасывался лорд прошлым вечером. А поскольку она все-таки относила себя к людям воспитанным и культурным, то сочла разумным промолчать.

Мира робко постучала в дверь аудитории и, слегка ее приоткрыв, просунулась в образовавшуюся щелку:

– Профессор Като, к вам можно?

Только что закончилась пара прорицания у третьекурсников, и преподаватель сидел за столом, проверяя их доклады. Услышав тоненький голосок, он поднял глаза на студентку и, улыбнувшись, кивнул:

– Конечно, проходите.

Мира несмело приблизилась и замерла напротив, по привычке опустив глаза в пол.

– Полагаю, вы пришли, чтобы записаться на факультатив? – Голос профессора звучал мягко.

Она поспешно кивнула и скороговоркой выпалила:

– Я подумала, раз вы сами сказали, что у меня большой потенциал, то дар нужно развивать.

– Правильно подумали.

Мира не видела его лица, но по интонации чувствовала, что он улыбается.

– Подождите минутку, я внесу вас в список.

Она внимательно следила за тем, как ручка, взятая длинными изящными пальцами, делает запись в журнале. В новом преподавателе прорицания прекрасным было все, даже почерк – ровный, аккуратный, с замысловатыми завитками и правильным наклоном. Мира с досадой подумала, что ее собственный – слишком мелкий и неразборчивый. Настолько, что приходится постоянно себя одергивать и писать печатными буквами.

– Занятия для вашей группы будут проходить три раза в неделю, – закончив делать запись, произнес профессор и протянул ей листок с расписанием. – Здесь указано, когда и во сколько приходить.