Альберт Власин - Равновесие потока

Сотни рук начали зажигать от них, принесённые с собой свечи и передавая огонь друг другу. Никто не спешил – ибо бог Солнца щедр и волшебного пламени хватит всем, а ритуал не допускает суеты.

Казалось, что небо круглым созвездием опустилось на землю и растекается по площади, где в центре ярко пылает костёр, отблески которого играют на белых стенах храма.

Молитва закончилась. Всё стихло. Костёр понемногу догорел и погас. От него потянулась прозрачная, почти невидимая в сумерках дымка, которая укрыла завесой древние камни храма.

Люди потянулись к выходу, унося с собой частички священного огня, который будет защищать их от бед и несчастий, от неурожая и болезней. Они бережно несли эти крохотные огоньки и верили, что так и будет. Верили, потому, что вера делает человека сильнее, чище и справедливее? Может быть, это и правда так…

Дверь в лабораторию была слегка приоткрыта. Егор стукнул разок в неё для приличия, вошёл и понял, что жестоко ошибался – он по своей наивности полагал, что устроить больший беспорядок в помещении уже невозможно. Быстро оглядевшись, Егор понял, что количество исписанных листов в комнате за прошедшие три дня увеличилось примерно на порядок. Листы теперь не только громоздились холмами на столе, подоконнике, полках и даже стульях и креслах. Исписанные крупным размашистым профессорским почерком бумажки покрывали теперь и весь пол. На многих из них отчетливо виднелись следы человеческих ног, судя по размеру и форме следов – ноги были обуты в ботинки профессора. Основная часть следов образовала тропинку через всю комнату по диагонали от одного угла к другому.

Арсаныч сидел за столом и с огромной скоростью покрывал какими-то формулами очередную пачку чистой бумаги. Он поднял голову, широко улыбнулся и, откинувшись на стуле, сладко потянулся.

– Здравствуйте, любезный, – лицо профессора излучало радость и благоговение. – Вы как нельзя кстати.

Арсаныч вскочил со стула и начал судорожные раскопки в бумажных развалах, пытаясь что-то там обнаружить.

– Как ваши успехи? – полюбопытствовал Егор, скинув куртку.

– Всё просто замечательно! А, вот и он! – радостно сообщил Арсаныч, выуживая из кучи электрочайник.

Профессор на минуту исчез из комнаты и, стремительно вернувшись, поставил полный чайник на ещё свободное от бумаг место в углу комнаты.

– Концепция установки меняется. Из того, что я уже «наваял», нам понадобятся только некоторые детали. Остальное придется безжалостно выбросить.

Арсаныч вернулся к столу и попытался найти какой-то лист. Через несколько минут его попытки, увенчались успехом, и он приколол искомый лист кнопкой к доске, висящей на стене.

– У нас будет четыре основных блока, которые уже никак не поменяются в ходе эксперимента. Остальные, к сожалению, придется постоянно дорабатывать. И я даже не могу сейчас сказать, сколько их всего будет в итоге.

– Но ведь, есть надежда, что их количество не будет бесконечным?

Егор подошел к закипевшему чайнику и выключил его.

Арсаныч улыбнулся и принялся разливать чай по стаканам, а Егор, тем временем, подошёл к приколотому листу бумаги – это была блок-схема новой установки. Блоков было десятка два и, скорее всего, это было ещё не все. Из всех подписей к блокам Егор понял только одну – «Блок питания».

Через некоторое время они, накинув потрёпанные серые халаты, уже сосредоточенно выдирали из корпуса установки тот самый хаос, который там устроил профессор. Куча из проводов и деталей в углу стремительно росла, и к моменту полного опустошения корпуса достигла в высоту около метра. Профессор брезгливо прикрыл ее еще одной шторой и обратился к доске:

– Вот схемы трёх основных блоков. Что непонятно – спрашивай. Думаю из всего этого, – профессор показал на прикрытое шторой безобразие. – Многое может пригодиться. Всё, что ещё будет нужно для работы, определим по ходу «пьесы».

За следующие два часа они успели набросать примерный план работ. Несколько раз заспорили по мелочам, но расстались довольные достигнутым результатом.

Новый год надвигался ужасающе быстро и неотвратимо. Торжественность приближающегося праздника чувствовалась во всём: в мелькании ёлок среди людского водоворота на улице, в разговорах и хлопотах окружающих, даже в программе телепередач было что-то загадочно-праздничное. До торжественного момента оставалось шесть, нет – уже пять дней! Дома у Егора под столом в картонных коробках уже томились шампанское и водочка. Почти все необходимые продукты были закуплены. Программа гуляний была составлена и одобрена всеми участниками. Гулять ехали на дачу к приятелю. Всего набиралось человек десять. Девушки были почти все незнакомые, с другого факультета, и что самое приятное – девчонок и парней было поровну. Так как Егор в этот раз отвечал только за спиртное, то все заботы уже отошли на второй план, и жизнь его текла спокойно и радостно.

С Арсанычем также всё складывалось как нельзя лучше. Все «мёртвые» зачеты получены «автоматом» и ничего не мешало их научным изысканиям. Были, конечно, тревожные моменты. Например, когда Егор внимательнее присмотрелся к тем изображениям, которые профессор гордо именовал «схемами». Единственное, что можно было в них четко понять, – это входные и выходные параметры, то есть то, чего именно Арсаныч хотел от этих блоков. Почти всё, что должно было помещаться между входом и выходом, представляло для обоих «изыскателей» сплошной ребус. Спаять схему из готовых деталей по бумажке Егору было вполне по силам, но в этом случае требовался более профессиональный подход. Пришлось подключать к процессу создания «специалиста». И таковой нашелся в лице школьного друга – Александра. Еще в средних классах Саня сильно «ударился» в радиоэлектронику, причем «удар» пришелся точно в голову, что отразилось на всем его дальнейшем развитии. Уже к моменту окончания школы Саня успел впитать все доступные знания в этой области на уровне третьего курса физмата, включая программирование и доскональное знание компьютерного «железа». Комната его был завалена журналами «Радио», наспех спаянными устройствами и разобранными компьютерами, которые занимали основную часть всего жилого пространства. Сам Александр обычно имел вид небритый, всклокоченный и напоминал Эйнштейна, с поправкой на возраст и рост под два метра.

Егор подкинул Сане профессорские каракули с невнятными объяснениями о мифическом «курсовике». А так как все гении по своей природе добры и азартны до работы, то создание рабочих схем с перечнем необходимых деталей были готовы уже через три дня. Одарив спасителя обещанной бутылкой шампанского и заручившись планами о дальнейшем сотрудничестве, Егор с легким сердцем смог заняться продолжением своей «научной карьеры». Оставалось только подобрать детали и спаять их в готовый продукт, чем он и занялся в свободное до Нового года время.