Бренда Купер - Лучшая фантастика XXI века (сборник)

– Я не разрешу публиковать этот мусор!

Я пытаюсь улыбнуться, потом вспоминаю, что американцы воспринимают извиняющуюся улыбку иначе, чем лаосцы. Перестаю улыбаться и пытаюсь придать своему лицу… что-то. Надеюсь, серьезность.

– Эта история очень важна, – говорю я. – Экосистема не может адаптироваться к изменению климата. Она утратила… – Я не могу вспомнить слово. – Синхронию. Ученые считают, что цветок можно спасти, но для этого требуется завезти пчел, которые живут в Турции. Они считают, эти пчелы смогут взять на себя функции местной популяции, не нанеся при этом значительного вреда экосистеме.

– Цветы и турецкие пчелы.

– Да. Это важная история. Позволить цветку умереть? Или попытаться спасти его ценой изменения экосистемы Уолденского пруда? Я думаю, вашим читателям будет очень интересно.

– Интересней этого? – Она показывает за стеклянную стену, на водоворот с пульсирующим зеленым солнцем Дабл-Ди-Пи, который забаррикадировался в мексиканском отеле и взял в заложники пару фанатов.

– Ты знаешь, сколько кликов мы получаем? – спрашивает Дженис. – Мы эксклюзивны. Марти завоевал доверие Дабла и завтра отправляется на интервью, при условии, что мексиканцы не возьмут отель штурмом. Люди возвращаются к нам каждые несколько минут, только чтобы заглянуть в блог Марти о его подготовке к интервью.

Пылающий шар не просто царит на экране – все остальное теряется в его свете. Если взглянуть на биржевые курсы, все, кто не смог укрыться под нашим корпоративным зонтом, растеряли своих подписчиков. Не видно даже истории о «Фронтал лоуб»/«Оукли». Три дня полного доминирования в водовороте принесли нам огромный доход. Сейчас Марти демонстрирует своим зрителям, что наденет бронежилет на случай, если мексиканские коммандос решат атаковать, пока он будет обсуждать с Ди-Пи природу настоящей любви. И у него заготовлено еще одно эксклюзивное интервью с матерью. Синди монтировала запись и поделилась с нами своим отвращением. Похоже, дамочка сама отвезла дочь в особняк Ди-Пи на ночную вечеринку у бассейна и оставила там одну.

– Быть может, кто-то устал от Ди-Пи и хочет увидеть что-то другое, – говорю я.

– Своей цветочной историей ты сам себя покалечишь, Онг. Даже кулинарное путешествие Прадипа по Ладаку собирает больше просмотров, чем то, что пишешь ты.

Кажется, она хочет добавить что-то еще, но умолкает. Словно подбирает слова. Это странно. Обычно Дженис говорит раньше, чем думает.

– Ты мне нравишься, Онг, – говорит она. Я растягиваю губы в улыбке, но она продолжает: – Я наняла тебя, потому что у меня было на твой счет хорошее предчувствие. И я с радостью уладила визовые формальности, чтобы ты остался в стране. Ты хороший человек. Ты хорошо пишешь. Но средний показатель по твоей новостной ленте – меньше тысячи пингов. – Дженис смотрит на свой планшет, поднимает глаза на меня. – Ты должен его повысить. Почти никто из читателей не делает тебя заглавной страницей. А те, кто подписывается на твою ленту, отправляют тебя в третью категорию.

– Шпинатное чтиво, – вставляю я.

– Что?

– Мистер Макли называет это шпинатным чтивом. Когда людям кажется, что душа нуждается в полезной пище, вроде шпината, они кликают меня. Или читают Шекспира.

Тут я краснею. Я вовсе не имел в виду, что мою работу можно сравнить с трудами великого поэта. Хочу поправиться, но я слишком смущен. Поэтому молча сижу перед Дженис, весь красный.

Она изучает меня.

– Да. Проблема именно в этом. Послушай, я ценю твою работу. Очевидно, ты очень умный. – Ее глаза вновь пробегают по планшету. – Та заметка про бабочку действительно была весьма интересной.

– Правда? – Я снова выдавливаю улыбку.

– Просто никто не хочет читать такие истории.

– Но вы наняли меня для того, чтобы писать важные статьи, – пытаюсь возразить я. – Статьи о политике и правительстве, чтобы продолжать традиции старых газет. Я помню, что вы сказали, когда брали меня на работу.

– Верно, верно. – Она отворачивается. – Но я скорее имела в виду хороший скандал.

– Шахматная бабочка и есть скандал. Она вымерла.

Дженис вздыхает.

– Это не скандал. Это просто унылая история. Никто не читает унылые истории, а если и читает, то лишь один раз. И никто не подписывается на унылую новостную ленту.

– Тысяча человек подписалась.

– Тысяча человек. – Она смеется. – Мы не блог какой-нибудь лаосской общины, мы – «Майлстоун», и мы конкурируем за клики с ними. – Дженис машет рукой в сторону водоворота. – Твои истории живут полдня, на них ссылаются одни маргиналы. – Она качает головой. – Господи, я даже не знаю, что у тебя за демографическая группа. Престарелые хиппи? Бюрократы-федералы? Показатели не оправдывают количества времени, которое ты тратишь на свои статьи.

– Каких статей вы от меня хотите?

– Понятия не имею. Любых. Обзоры продукции. Полезные новости. Что угодно, только не «с сожалением сообщаем вам очередное печальное известие». Если читатель ничего не может поделать с треклятой бабочкой, не нужно ему о ней рассказывать. Это лишь угнетает людей – и снижает твои показатели.

– Неужели Марти не справляется с нашими показателями?

Дженис смеется.

– Ты похож на мою мать. Послушай, я не хочу увольнять тебя, но если ты не начнешь набирать хотя бы по пятьдесят тысяч в день, у меня не будет выбора. Средний показатель у нашей группы намного ниже, чем у других команд, и когда приходит время отчетов, мы выглядим паршиво. Я сражаюсь с Нгуенем из «Техники и игрушек» и Пенн из «Йоги и духовности», и никто не хочет читать о том, как мир катится ко всем чертям. Найди мне истории, которые понравятся людям.

Она говорит что-то еще, слова, которые, по-видимому, должны придать мне рвение и вдохновленность, а потом я оказываюсь за дверью, снова лицом к водовороту.

Суть в том, что я никогда не писал популярных историй. Я не популярный писатель. Я честный. Неторопливый. Я не поспеваю за той скоростью, которую так любят американцы. Найди истории, которые понравятся людям. Я могу написать что-то для Макли, про Дабл-Ди-Пи, может, добавить пару колонок к его шедевру, но почему-то мне кажется, что читатели поймут: я притворяюсь.

Марти замечает меня у двери кабинета Дженис. Подходит.

– Пилит из-за показателей?

– Я пишу неправильные истории.

– Точно. Ты идеалист.

Секунду мы молчим, размышляя о природе идеализма. Хотя Марти – американец до мозга костей, он мне нравится: он умеет слышать человеческие сердца. Люди доверяют ему. Даже Дабл-Ди-Пи доверяет ему, хотя Марти разнес его имя по передовицам всех новостных изданий. У Марти доброе сердце. Jai dee . Он мне нравится. Я думаю, он искренен.

– Послушай, Онг, – говорит Марти. – Ты хорошо работаешь. – Он обнимает меня за плечи. Мне кажется, что он сейчас любовно потреплет меня по голове, и я стараюсь не поморщиться, но Марти чувствителен. Он убирает руку. – Послушай, Онг. Мы оба знаем, что эта работа – не для тебя. У нас здесь новостной бизнес. Ты просто не создан для него.