Андрей Крыжевский - Лабиринты Эвотона

Днём эти земли на севере Африки превращались в ад. Высоко в пронзительно голубом небе неистовствовало солнце, ослепительно блестело на песке, разогретом, как вулканическая лава. Если прислушаться, можно услышать шум песчинок, которые пересыпаются горячими ручьями под порывистой силой палящего ветра. Только он властвует среди нерушимой тишины и гнетущего спокойствия пустыни, которая с лёгкостью отнимает жизнь каждого наглеца – нарушителя её пределов. Ступишь хотя бы шаг, и даже вздох твой исчезнет навсегда.

Куда ни глянь – до самого горизонта простираются пески. Ни души вокруг… Усталый Путник надсадно дышал и с трудом переставлял отяжелевшие ноги. За спиной у него плёлся верблюд: верный хозяину – обречённо ожидающий конца. Путника уже давно тяготила необходимость облегчить участь несчастного, выстрелив из оружия. Но неотступно преследовала мысль: а что если он убьёт преданное ему существо и вскоре после этого всё-таки найдёт долгожданный оазис? «Нет! Как же я буду жить с этим?» – хозяин повторял себе это раз за разом, как только слышал мучительные стоны животного за спиной.

Солнце становилось невыносимым. В голове загудело, а внешние звуки понемногу гасли и пропадали. Но он всё ещё чувствовал песок – втягивающий в себя с каждым шагом и не желающий отпускать, маня долгожданным отдыхом. Двигаясь вперед, Путник отмечал, как ослабевали и отнимались от усталости ноги, и только один вопрос упрямо хватался за ускользающее сознание: «Жив ли он ещё?» Сил остановиться и обернуться не находилось. За спиной больше не слышались тяжёлое дыхание и шорох песка. Иногда, когда его накрывала очередная волна желанной неизбежности, он хотел знать, что верная душа по-прежнему рядом. Когда волна уходила, и рассудок напоминал о действительности, Путник вполне допускал, что друга больше нет. Его пронзала боль: открытые участки опалённой кожи ощутили дыхание ветра и обжигающее прикосновение солнца.

Ноги шли… Они уже не подчинялись рассудку хозяина и передвигались самостоятельно… Словно понимали, что необходимо продолжать движение, и неважно: куда и как! Путнику не мерещился, как ранее, спасительный оазис. Зрение постепенно покидало его… Двигался вслепую.

Наконец, он увидел белый луч ослепительного света сквозь закрытые веки. Почувствовал ласковые прикосновения рук и нежный голос. Тепло окутало жаром и ласкало его со всех сторон. Затем всё медленно растворилось в наступившей темноте…

Путник очнулся под высокими пальмами на тканях, раскинутых на траве. Вдали виднелись барханы… Рядом с костром сидел мужчина и молча смотрел на таджин [1] Таджин – массивный керамический горшок, плотно закрываемый высокой конической крышкой. . Уставший вид не портил изящные черты его благородного лица. Обнаружив, что Путник очнулся, мужчина медленно перевёл на него взгляд.

Несомненно, перед Путником находился необыкновенный Человек. В его глазах пребывала Вселенная с её галактиками и законами, материнская любовь и забота о близких, мудрость всех монахов и философов планеты!

Мужчина взял лежавшую неподалёку глиняную тарелку и приоткрыл крышку таджина. Из него клубами поднимался пар, растворяясь в остывшем после дневной жары воздухе. Положив на тарелку горячие овощи и наполнив водой стакан, мужчина направился к Путнику и поставил еду возле него. Поймав благодарный взгляд гостя, спаситель молча удалился на прежнее место.

Выпив залпом стакан воды и попробовав овощи, Путник попытался встать. Но тотчас же понял всю тщетность своих намерений. Тело не слушалось… Его спаситель участливо за ним наблюдал. Внезапно по лицу Путника пробежала тень отчаяния и тревоги. Резкими движениями головы он упорно пытался отыскать кого-то взглядом!

Осознав всю горечь случившегося, он печально откинулся обратно на раскинутые ткани и благодарно посмотрел сквозь слёзы в чистое небо.

Велфарий лежал на берегу полноводной реки Ланг. Его голубым глазам открывался замечательный вид на красочные лесостепи и чистое золотисто-красное небо.

Ланг была самой быстрой рекой Патрии. Её мощное течение пролегало сквозь живописные долины, насыщенные жёлтыми, зелёными, красными, голубыми и кое-где фиолетовыми красками сочной травы, влажно блестевшей у подножий деревьев, пушистых и белых, как одуванчики, с примесями акварельной нежности зелёных листьев. На небе только что появилось второе солнце, и долина окрасилась в ослепительно белые и золотистые цвета. Восхитительное пение птиц сплеталось в одну мелодию с журчанием животворящей воды и делало это место идеальным для беззаботного отдыха и вдохновенных размышлений.

Велфарий отличался крепким телосложением. На лице патрийца темнела лёгкая небритость, черные пряди свободно опадали на высокий лоб, едва касаясь широких густых бровей. В молодом теле чувствовалась сила энтузиазма и целеустремлённость.

На Патрии из-за достаточно низкой гравитации средний рост человека составлял два метра, но сам Велфарий был ростом только метр восемьдесят сантиметров.

Он увлеченно наблюдал за резвящейся рыбой-скакуном, которая в изобилии водилась в Ланге. Рыбины выныривала из реки и, скользя на вертикальных плавниках по течению, совершали порой акробатические прыжки, ловя трёхкрылых насекомых. Большие местные насекомые имели три крыла: по одному по бокам, а третье мелькало позади. Плавни Ланга были покрыты зарослями высоких цветов с яркими фиолетовыми лепестками.

Их сладкий нектар привлекал множество трёхкрылых, заставляя легкомысленных насекомых неосторожно опустится на небезопасную высоту. А рыба-скакун только и выжидала такого случая и, маневрируя плавниками над потоком воды, хватала добычу, не мешкая.

Наблюдая за выкрутасами речных обитателей, Велфарий размышлял о своей судьбе. Сто пятьдесят лет назад его сознание нашло своё воплощение в теле, начав новый виток своего совершенствования, и ему, как и всем жителям Патрии, была сделана карта жизни – Путь. Он включал в себя основные ключевые моменты событий – Точки, которые необратимо наступят в жизни независимо от воли Велфария. Их качество и глубина зависят от ежесекундного выбора, сделанного им. Точки соединяются динамичными и нестабильными вариантами-линиями. Это означает, что прожитое время между Точками заполнено миллиардами миллиардов возможных вариантов-линий. И какой вариант будет претворён в жизнь для его хозяина, зависит исключительно от воли последнего. Однако был аспект, который давно тревожил Велфария. Дело в том, что место, предназначенное для очередной Точки, оставалось пустым. Собственно, это был первый и единственный случай в истории патрийской цивилизации.