Валентин Денисов - Сила времени

Ещё раз перечитав поправку к закону, Мабрик мокнул перо в чернила и поставил краткую подпись. Поправка гласила, что в отдельных случаях, решением короля, обвиняемым может выноситься смертный приговор. Мабрик не был сторонником таких мер. Его страна и без того насмотрелась на кровь, боль и страдания. Но эта поправка была необходима. Если преступники не будут бояться правосудия, то само правосудие потеряет смысл.

Мабрик Форкельн был королём всего три года, но достиг уже многого. Ещё когда он был мальчишкой, за его добрый нрав и покладистый характер, его называли Мабрик Добряк и старшие братья твердили, что он станет никудышным королём. Перед войной, когда ему было двадцать семь лет, будучи под два метра ростом, он был достаточно полон, что не давало ему возможности состязаться в турнирах на мечах. Каждая попытка приводила к быстрому поражению. Противники, пользуясь его не поворотливостью, плясали вокруг, то и дело нанося удары.

Когда началась война и его отец с братьями двинулись во главе войска, он остался дома. Но желание отличиться и войти в историю, сделало своё. Уже через три месяца Мабрик сильно похудев, смог свалить своего первого соперника. Он тренировался всё возможное время и даже ночью, когда никто не видел, выбегал во двор и бил деревянным мечом по деревьям.

На шестой месяц хода войны, Мабрик прибыл в расположение войска. Его родной отец не узнал его. Он похудел в два раза, а тело теперь покрывали не слои жира, а рельеф мышц. В первых же боях он проявил себя, как отважный и сильный рыцарь, обладающий смертоносным ударом.

И вот он сидит за рабочим столом в своей спальной комнате, за кучей бумаг. Времени на тренировки стало мало, но форму он старался поддерживать. Халат, наброшенный после купания, скрывал мускулистые руки и тело, покрытые шрамами. Трёхдневная щетина и усталые глаза указывали на малое количество сна. Чёрные, густые волосы были взъерошены.

На сегодня дела государства были окончены. Мабрик откинулся на спинку кресла и посмотрел в сторону жены.

Королева Фиона уже спала. Она привыкла уже к тому, что её муж сидел до поздней ночи, а иногда и вовсе ложился к ней только под самое утро. Восемь лет назад, когда он был ещё принцем, он был совсем другим. Война сильно его изменила.

Светлокожая блондинка лежала голая, слегка накрывшись одеялом. В комнате было жарко. Её стройные ноги, упругая подтянутая попа, осиная талия и роскошная грудь манили его. В свои тридцать два, она возбуждала его, так же, как в двадцать. Сердце билось сильней, возбуждение повлекло дискомфорт внизу, желание доходило до предела…

Боль в правом колене отвлекла его от мыслей о жене и вновь напомнило о трагических событиях военных лет. С самого детства король Мабрик любил историю, всегда хотел быть частью её, как его отец – Пимонс Форкельн, дед – Леврик Форкельн и многие другие Форкельны. И вот, когда он стал её частью, он понял, что та история, что написана в книгах, обычный вымысел, красивая сказка, основанная на реальных событиях. В каждой стране есть книга истории, описывающая одни и те же события, но с абсолютно разным содержанием, приводящим к одной, но не всегда точно сходящейся цели. Именно это и привело Мабрика к мысли написать свою историю Пятилетней войны. Войны жуткой, кровопролитной и безжалостной. Войны не нужной и не оправданно глупой. Войны, которую он видел своими глазами и которую сам прошёл.

Первые строчки никак не шли в голову. Возможно сказывалась усталость, но даже без неё начинать было бы не на много легче. Он не хотел, чтобы это была строгая, узко направленная информативная книга истории. Он хотел написать рассказ, повествующий о ходе войны, о жизни и судьбе королевской семьи, о тяжести решений.

– Мабрик, ты долго ещё будешь сидеть? – проснулась Фиона.

– Спи, дорогая! Я скоро приду – ответил он.

– Знаю я, как ты придёшь! – проворчала она, отворачиваясь от него – У всех любовницы, а у тебя королевство…

– И я тебя люблю, дорогая!

Десять лет вместе, а он всё так же любил её. Она и двое прекрасных детей, были всей его жизнью, но долг перед королевством – это долг, обязывающий отдавать всего себя народу и его судьбе.

Повернувшись к столу, Мабрик мокнул уже успевшее высохнуть перо в чернила и начал писать…

***

– Ты на столько толстый, что если я ударю тебя настоящим мечом, он не сможет пройти через весь жир! – Дормин всегда задирал своего младшего брата и даже в двадцать семь лет Мабрик не знал покоя.

– Ещё слово и я пойду в кулачный бой! – с улыбкой ответил Мабрик, получив очередной болезненный удар тренировочным мечом по плечу. Не смотря на все подколки брата, он не держал обиды и знал, что в момент нужды тот его выручит.

– Ты сначала догони меня! – ответил тот, бросив меч и рванув в сторону кухни – Кто первый, получит самое вкусное!

Мабрик не поддался на провокацию. Дормину было уже тридцать четыре года, но он был в значительно лучшей физической форме. Старший сын Пимонса Форкельна хоть и был уже не молод, но всё так же любил дурачиться. Прекрасно обученный военной дисциплине, лучший воин последних пяти турниров, он по праву был гордостью отца. С самого детства Мабрик слышал от него разные унижения и подколки, но не единожды брат спасал его из разного рода передряг.

Дормин не признавал парадную одежду и даже на балы ходил в лёгкой экипировке. Так и сейчас, он влетел на кухню в штанах и куртке из варёной кожи, служившими защитой для лёгкой каваллерии.

– Похоже самое вкусное уже съедено… – сказал он, наблюдая, как его второй брат, сидя за столом доедает ногу фазана, зажаренного до золотистой корочки, запивая пивом – Мне хоть что-нибудь оставил?

Клибек Форкельн в свои тридцать лет прослыл главным кутилой королевства. Дни и ночи он проводил в тавернах, в обществе далеко не скромных дам и пьянчуг, срываясь в другие города, как только станет скучно. Худой, как щепка, он обладал ловкостью и прыткостью гимнаста, сочетаемыми с неоспоримой привлекательностью. Красочные наряды, яркие украшения… Он носил всё, что могло привлечь внимание, руководясь только одним правилом – одежда не должна стеснять движения. Это правило он соблюдал только потому что слишком часто приходилось сбегать от взбешенных мужей своих многочисленных любовниц, лишь иногда пользуясь дверью. Часто по ночам можно было видеть фигуру человека, прыгающего по крышам, и сопровождаемого грозными ругательствами.

– Фазана можешь доесть, а пиво моё! – улыбнулся тот.

– Не видел, как ты вернулся. Отец спрашивал где ты… – Дормин сел рядом оторвал крыло фазана и налил пиво.

– Вот вечно ты не слушаешь! А чёрт с ним, пей! Гретта, тащи ещё пива!

Пухлая кухарка, ворча, ушла в погреб.