Алексей Пехов - Эринеры Гипноса

– Забирайтесь, – водитель кивнул собеседникам на открытую дверь. – И мой вам совет – больше со мной не ездите. Пусть возит компания.

Отвернулся, щелчком отправил окурок в песок и залез в кабину, сел за руль, посигналил. Завел двигатель, прислушался к его тихому рокоту, удовлетворенно кивнул. Если повезет и не поднимется песчаная буря, до оазиса доберется без поломок. Пассажиры, разбредшиеся по округе, начали усаживаться в автобус.

Руф повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть салон. Инженеры из Полиса были на предпоследнем ряду. Девушка у окна.

Автобус дернулся и медленно тронулся с места. За пыльными стеклами поплыла грязная улица. Разбитые дома, жалкие кофейни, нищие лавки, ослы, козы, высохшие колодцы. Бензоколонка и разбитые грузовики без колес, кузова которых превратили в мусорные свалки.

А потом город остался позади, вокруг раскинулась пустыня. Сперва каменистая, с горами на горизонте, а затем – песчаная. Она дышала жаром. Куда ни посмотри теперь, вздымались мягкие красновато-серые барханы. Горячий воздух дрожал над ними, искажая расстояния.

Вдали виднелись вышки. Стальной лес, днем и ночью сосущий из земли деньги. Факелы, пылающие над ними, в темноте пустыни иногда напоминали Руфу сотканные из огня шары.

Становилось все более душно. Кондиционер в автобусе сдох давным-давно. Окна тоже не открывались. Несколько кустарно установленных вентиляторов не справлялись со своей работой, грозя в любой момент отправиться следом за кондиционером.

Движение создавало хоть какую-то видимость дуновения ветра. Он пробивался сквозь щели и слегка обдувал потные лица. Руф подумал рассеянно, каково девушкам в чарфашах, закрывающих не только голову, но и нижнюю половину лица, да еще плотная ткань – от горла до пят. Так придется париться почти весь день. Впрочем, их дело.

Вдоль дороги, если можно было так назвать полосу разбитого бетона, засыпанного песком, показались развалины. Обломки зданий могли появиться там, где их раньше не было, а могли исчезнуть. Пустыня глотала их, погребая под барханами, и выплевывала в новом месте. Из дыр окон и дверей длинными языками вытекал песок.

Один раз, проезжая здесь, Руф заметил среди камней человеческий скелет, обмотанный тряпками. Голый череп щерился на путников, иссохшие пальцы бессильно тянулись к дороге. Попал в пылевую бурю или умер от жажды. Теперь не узнаешь. На обратной дороге его уже не было.

В мутном небе висел размытый диск солнца. Полдень.

Водитель нехотя включил радио. После негромкого треска помех салон наполнил мощный, монотонный голос. Пассажиры благодарно заерзали, а потом забормотали, совершая все положенные поклоны и мановения руками.

Руф знал, что некоторые останавливают автобусы, чтобы провести молитвы в благостной обстановке спокойствия, у него же не было на это ни времени, ни желания. Кто не хочет ехать с ним, пусть ждет трое суток следующего вездехода. И обычно желающих задержаться не находилось.

К тому же в путешествии дозволялось сократить количество читаемых сур и телодвижений. Грехом это не считалось.

Он взглянул в зеркало, увидел слегка озадаченные лица гостей из Полиса. Похоже, им еще не доводилось наблюдать подобных действий. Руф поймал взгляд девушки. Она вопросительно приподняла брови, а он не нашел ничего лучшего, как подмигнуть ей. Эрис не сдержала улыбку, тронула за плечо спутника, сказала ему что-то на ухо. И Руфу захотелось вдруг, чтобы фильтры засорились снова. Вездеход остановился бы, и он смог еще поговорить с этими людьми. Или просто постоять рядом.

«Притяжение крови» – как сказал бы дед. Ему повезло – он встретил белую женщину, такую же как сам. Отцу тоже удалось жениться на своей. Руф же все чаще понимал, что останется один. Местные девчонки вызывали лишь единственное желание – держаться подальше. Капризные и одновременно агрессивные, они требовали заботы, денег, вкусной еды, как избалованные дети, но в то же время нуждались в жесткой руке. Впрочем, и сам Руф оставался для них белым чужаком, хоть родился в Александрии и провел здесь всю жизнь.

И он не жалел о своем решении, до сегодняшнего дня.

…Радио давно замолчало, трансляция сменилась привычным треском.

Справа от дороги вынырнули очередные развалины. Они были похожи на стариков с лысыми головами, провалившимися беззубыми ртами и полуослепшими глазами. Бессмысленно таращились на проезжавших мимо и уныло свистели им вслед сухим ветром.

Руф протянул руку, чтобы попытаться поймать волну, сквозь шум наткнулся на невнятную, едва слышную слащавую музыку, на миг отвлекся от дороги… А когда снова поднял взгляд, спокойствие пустыни разбилось. Два небольших, но мощных вездехода вылетели навстречу, выбрасывая из-под широких рифленых колес струи песка, встали боком, перекрывая путь. На гребень бархана справа взобрался ревущий двигателем багги [6] Багги – открытый полноприводной автомобиль с мощным двигателем и рамной конструкцией, обладает высокой проходимостью. .

Руф крутанул руль, уходя от столкновения с препятствием, слетая с дороги. И багги на полной скорости саданул в борт. Тяжелый автобус повело, потащило к камням. Ремень впился в грудь. Мужчину, сидящего на откидном сиденье у входа, швырнуло вперед. Он с кратким воплем врезался в перегородку и свалился в проход.

В салоне заголосили. Испуганно зарыдали дети. Слева грохотнуло сухо и коротко. Руф утопил в пол педаль тормоза, успел заметить, как быстро пригнулись Севр и Эрис, закрывая головы руками. На их согнутые спины хлынула лавина осколков из лопнувших окон. Сидящие перед ними не успели – мелкие жалящие обломки ударили в лицо мужчине, высекая из кожи красные брызги. А женщина, ехавшая с ним, завалилась набок, белый платок на ее виске залился красным.

Самая мирная и спокойная из всех трасс превращалась в зону боевых действий.

Автобус ткнулся носом в песок и наконец остановился. Руф сунул руку под сиденье, вытащил тяжелый разводной ключ, смехотворное оружие рядом с автоматом, но дохнуть как баран он не собирался.

Загремели разрозненные выстрелы, однако теперь стреляли не по вездеходу, а в воздух, желая припугнуть.

Вопли, крики, стоны, плач в салоне после этого только усилились. Вооруженные люди из перекрывших дорогу вездеходов уже бежали к автобусу.

Руф кинул взгляд назад. Эрис, прижимая к уху коммуникатор, что-то быстро говорила в него. Наверняка сообщала на свою базу о нападении.

Умница.

Значит, шанс есть.

Дверь кабины распахнулась. Человек в черно-красном платке-шемаге, повязанном на лицо, вскочил на подножку. Глаза у него были бешеные, налитые кровью. Дуло автомата уставилось Руфу в грудь.

– Вылезай! Приехал!