И. Барс - Четыре Сына. Рождение легенд

Сидя на скрипучей деревянной кровати в небольшой трактирной комнате, под самой крышей, в "Дикой Розе", Бирм никак не мог успокоиться после рассказа Дамаска о том, что произошло в заброшенной бухте. Белый в красках расписал и о коварном плане Щербета, и о его смерти, и о том, как именно он выбрался из ловушки, как встретил Шаха и почему решил взять его с собой.

На Керибюс уже опустилась ночь. Как только Шах привел их в "Дикую Розу", он тут же убежал, сказав, что вернется завтра вечером. Баба Роза, красивая рыжая женщина, была очень добра с мальчишками, говорила мягко, ласково и постоянно шутила, показывая комнату и накормив их горячим вкусным мясным рагу с хлебом и вишневым компотом. Насытившись, Ганс почти сразу заснул и теперь тихо сопел на одной из трех жестких кроватей, а Бирм и Дамаск полушепотом обсуждали все произошедшее и дальнейшие планы.

Время перевалило за полночь, и, когда у них уже не ворочались языки от усталости, мальчишки решили, что пора спать. Дамаск проснулся от того, что кто-то неуверенно тряс его за плечо. Продрав глаза, он различил в ватной темноте глухой ночи маленькую фигурку, склонившуюся над его кроватью.

– Белый, Белый, Белый… – тихо шептал бесполый голосок.

– Что? Что? Что!? – раздраженно ответил Дамаск, оперевшись в кровати на локоть.

После тяжелого дня и магии, которая выпила из него львиную долю жизненных сил, юный маг чувствовал себя разбитым, усталым и несчастным. Все болело, как после тяжелой работы на рудниках у каптов. Так что кроме чувства неприязни и злости, Дамаск к своему ночному гостю не испытывал.

– Вам надо бежать, Белый! Атонах приказал перевернуть вверх дном весь Керибюс, и Верхний и Нижний! Вороны прочесывают все кабаки, трактиры, публичные и заброшенные дома, каждый закуток! Скоро они придут сюда! Бегите, Белый!

Сон вышибло из Дамаска, а сердце забилось, как раненная птица.

– Ты кто вообще?

– Это я! Шлепок!

Сначала Белый испугался и испугался сильно. Но когда голова начала работать, он вспомнил, что ему говорил Шах. Главарь Скорпусов сразу их предупредил о таком развитии событий. Главная их задача заключалась в тихом сидении в течение двух дней, даже если Вороны придут прямо в Розу.

– Все нормально, Шлепок, – откидываясь на подушку, намного спокойнее произнес Дамаск. – Нас здесь никто не найдет, так и было задумано.

– Найдут, Белый! Ветер лично этим занимается. Они поймали Шаха…

Дамаска будто ледяной водой окатили. Он резко сел в кровати и уставился на темное пятно лица Шлепка.

– Как поймали?!

– Они и меня схватили, но Шах помог мне сбежать (за мной следили не так как за ним), сказал, где вас найти, и что передать.

– А как они поняли, что Шах с нами за одно!?

– Ветер видел его перед особняком, когда шел к Атонаху. Еще меня видел, когда я был в саду. Они точно не знают в сговоре вы с Шахом или нет, но его задержали, и теперь его пытает Палач.

Пытает Палач! Это же первый садист после Щербета! Дамаск почувствовал, как на лбу выступили холодные капли испарины.

– Белый, в чем дело? – раздался ворчливый голос Бирма с соседней кровати.

Он лежал лицом к стене и даже не повернулся, чтобы посмотреть, что происходит в комнате. Очевидно, прошедший день, тоже поубавил в нем прыти.

– Вставай, Черный! – в полный голос сказал Дамаск, вскакивая с постели.

– Чего? – удивленно прохрипел он спросонья, слегка обернувшись через плечо и глазами щелками выглянув из-под одеяла.

– Реще, Черный!! Ветер скоро будет здесь!

Как Бирм с грохотом вываливается из кровати, Дамаск уже не видел, подбегая к Гансу и аккуратно будя мальчика, чтобы не испугать. Малыш сонно позевывал, пока Белый натягивал на него маленькие синие шароварчики, с желтыми узорами по бокам. Он не капризничал и ничего не говорил, за что Дамаск, в глубине души, был ему очень благодарен.

– Атонах узнал, что мы в "Дикой Розе"? – напяливая штаны, спросил Черный.

Белый замер. Затем повернул голову на Шлепка.

– Он знает, что мы в "Розе"?

– Нет…

– Твою ж мать, Шлепок! – в один голос возмущенно воскликнули Бирм и Дамаск.

Черный со стоном облегчения и негодования повалился обратно на свою постель, а Белый первый раз в жизни захотел врезать мелкому посыльному.

– Если Атонаху не известно, что мы здесь, то нам нужно просто тихо сидеть. Баба Роза все сама сделает, когда придут его люди, – сквозь зубы терпеливо объяснил он мальчишке.

– Шах сказал, чтобы вы бежали! Атонах лично сюда заявится и прочешет все углы "Розы"!

Дамаск и Бирм переглянулись. Не произнося ни слова, старшие мальчишки встали и направились к двери. Белый молча передал крохотную ручку сонного Ганса Бирму и вышел следом за Шлепком. В коридоре было пусто, лишь трещащие магические фонари плохого качества нарушали царившую ночную тишину.

Спускаясь со второго этажа, мальчишки услышали горячий спор мужчины и женщины.

– Мне сегодня не до прелюдий! И плевать мне, что твои постояльцы солидные люди. Если не дашь ключи, я все двери вышибать начну! Одну за одной, и на этот раз возмещать ущерб я не собираюсь!

Повышал тональности мужской голос. Дамаск с примерзшим к ребрам сердцем узнал Атонаха.

– Ты совсем рехнулся? Как у меня могут быть твои дети? Чтобы я их у себя приняла, они должны были дать мне мешок золота или предложить более приятные развлечения. Но вряд ли у них есть хоть один жалкий диал. Так что первый вариант отпадает. А на счет второго… Они еще слишком молоды…

Послышался звонкий шлепок и яростный крик Атонаха:

– Ах ты шлюха! Если узнаю, что ты спишь с кем-то кроме меня, глотку перережу!

Роза заливисто рассмеялась.

– Я тебя умоляю. Ты совсем не предел моих грез.

– Да я вырву твой гнилой язык!..

Смех оборвался и раздался уже серьезный голос женщины.

– Довольно, Атонах! Твоих детей у меня нет. У нас далеко не все гладко, но я не дура, чтобы в открытую идти против тебя. А теперь будь так любезен, убирайся из моего заведения вместе со своими падальщиками.

Шлепок аккуратно спустился на пару ступеней и нагнулся, чтобы посмотреть обстановку внизу.

– С ним пять Воронов… – чуть слышно прошептал он, показав пять растопыренных пальцев.

– Нет, нет, Роза, – лилейно протянул король Дна. – Я вложил в этих деток душу. Двое засранцев этого не оценили (но мы это исправим), а вот третий, Ганс…

– Папа! – радостно воскликнул Ганс за спиной Белого, услышав свое имя.

В ту же секунду одновременно произошло множество событий. Дамаск резко развернулся на Бирма, зажимавшего рот мальчонке, в огромных голубых глазах его читались ужас и паника. Шлепок пуганным зайцем вскочил и бросился наверх, но его заметили. Более того, он запутался в своих ногах и рухнул на лестницу, приложившись лицом о деревянную ступеньку, так что из его носа хлестанула кровь в два ручья.