Дана Юмашева - Хитрец. Игра на Короля

– Просто сделайте как можно быстрее то, о чем я просил, – помрачнел Ройем и выставил на игровое поле последнюю ладью. – Ваш ход, Ксавия.

На стороне герцога были черные фигуры. Советник по экономике манерно отвел мундштук ото рта и, сделав первый ход конем, отчеканил:

– Не хотелось бы никого огорчать, господа, но за последний год у вас не последовало сколько-нибудь значимых открытий. Лаборатории, если вы ненароком забыли, оплачиваются из моего кармана, а в обещаниях я более не заинтересован. Тебе бы уже следовало обратиться к чародеям, Исангар.

Леримельсиг, которому предстояло ответить на ход Ксавии с честью, втихомолку переставил белую пешку на клетку вперед. Советник Тайных дел, увидев это, хохотнул, расправил затекшую спину, хрустнув позвоночником, и лишь затем снизошел до Советника по экономике:

– Я и сам тот еще чародей. И да будет вам известно, месье Ксавия, я всегда вижу все ходы Вашего Сиятельства – все до единого.

«Этот не упустит повода поглумиться», – презрительно подумал Советник по экономике и потянулся за новой сигаретой; он не мог остановиться, поскольку пребывал в скверном состоянии духа. Оппоненты передвигали все новые пешки, пока Леримельсиг, наконец, не поставил в третий ряд коня.

– А что вы расскажете о продвижении в иных областях науки? – вновь поинтересовался граф Исангар у главного ученого Империи.

– В прошедший месяц мои профессора предсказали существование новой планеты в системе, выявили условия гибели некоторых вирусов и провели несколько испытаний нового двигателя. Perpetuum mobile [5] Perpetuum mobile – вечный двигатель ( лат .). еще недостижим для нас, но…

– Великолепно! Обо всем этом и поведаете Ресильену на Совете.

Игроки продолжали разыгрывать выжидательные ходы: каждый действовал осторожно, не спешил бить фигуры врага либо дебютировать гамбитом [6] Гамбит – шахматный прием, в котором ради быстрого развития событий жертвуют фигурой. .

На доске воцарился беспорядок: слоны и ладьи встали в один ряд с пешками, а на четвертой и пятой горизонталях столкнулись лоб в лоб черный и белый пионы [7] Пион – то же, что и пешка. . Через пару ходов к ним присоединились два коня и рядом с каждой пешкой встала вражеская фигура.

– Полноте! – подначивал Ройем. – Я жажду боевых действий!

Подойдя к шахматной доске со стороны белых фигур и задумчиво приглядевшись к игровому полю, Советник Тайных дел сделал ход вместо виконта Тюэза. Граф переставил с пятой на четвертую горизонталь коня и забрал себе такого же достоинства черную фигуру Ксавии.

Этот прием был излюбленным в богатом арсенале Ройема Исангара.

– Ах, Ксавия, вы потеряли коня! – с чувством воскликнул граф. – И кого же, господа, мы возьмем в партию взамен выбывшей фигуры?

Итрих тут же побил дерзновенную фигуру Исангара слоном.

– Будь аккуратен, Ройем, – как ни в чем не бывало предупредил его Советник по экономике. – Негодная фигура может обречь тебя на «детский мат» [8] «Детский мат» – атака слабого места в первоначальной позиции. .

Двенадцать мужчин чистой одельтерской крови собрались в небольшой Восточной зале Веарно. Собрались, поскольку Палаты Парламента, будучи лишь данью современности, повелевали немногим. Все законопроекты и решения, принятые на обсуждениях Палаты Публики и направленные в Палату Земель, одобрялись или отвергались только с недвусмысленного намека со стороны Императора.

Политический курс и его важнейшие шаги определялись Высшим державным советом из четырнадцати человек: тринадцати советников и монарха. Каждый советник возглавлял собственное ведомство и обязан был представлять государю каждые две недели малый отчет и большой доклад ежемесячно. Император же имел в ведении мощную армию, привязанную к нему нерушимой магической клятвой, и, стало быть, лишь благодаря ей удерживал относительно прочную главенствующую позицию.

Впрочем, многое в Одельтере было относительно, и именно об этом сегодня велись осторожные разговоры в Восточной зале. Чиновники прекрасно знали о текущих трудностях Империи – нищете рабочего класса, выступлениях подпольных партий, недовольстве Ассоциации государств – и о том, что затруднения эти означали лишь одно: Совет не справлялся.

Новый государь, Ресильен Ристель Беранже Гьертон де Брольи, был четвертым сыном императора Ренгуара по прозвищу Победитель, сорок два года назад путем масштабной диверсии захватившего власть в Империи, – и в мире еще спорили о легитимности одельтерской правящей династии. Однако поначалу революция оправдала себя с лихвой: Ренгуар показал себя грамотным правителем.

Победитель скончался после неизвестной и продолжительной болезни, разъевшей его органы изнутри. После кончины императора Ренгуара налаженная им система уже через пару лет стремительно покатилась вниз: экономика падала, деньги обесценивались, рабочие устраивали забастовки, торговля не приносила и половины былой прибыли, и повсеместно возникали бунты против «самочинной» монаршей власти.

Первые два сына Ренгуара, незаконнорожденные, умерли в младенчестве. Третий его наследник, Грегоир Радрин Гьертон де Брольи, правил совсем недолго, с 883 по 889 год.

Ресильен Первый взошел на престол всего месяц назад; новому императору исполнилось тридцать восемь лет. Он принял царствование с мрачным лицом и с каждым днем мрачнел все сильнее: несчастье забралось к нему на плечи, словно еще один его ребенок, и, вырастая и тяжелея, все ниже пригибало его к земле. Поводов для радости у Ресильена находилось немного, а вот для печали – более чем достаточно. Самой страшной оказалась мысль о собственной беспомощности: неподготовленный к государственной власти, он понимал, что окажется на престоле неважным стратегом.

Но государь и не ведал, какими яркими он обладал задатками для того, чтобы стать сокрушительным символом Империи. Таким, на который молились бы, от которого молодые впечатлительные дамы впадали бы в беспамятство, в праведность которого верили бы влиятельные старики. Ведь Ресильен де Брольи был магнетически красив.

Провидение наградило его примечательной, «острой» внешностью: казалось, черты лица его сплошь состояли из прямых углов и ломаных линий. И было что-то совсем не одельтерское в этих чертах лица – резких, даже когда государь пребывал в спокойствии. Его впалые щеки были усеяны точками щетины, даже несмотря на старания придворных брадобреев; небольшие глаза и короткие волосы, уложенные с пробором у левого виска, странно походили друг на друга цветом – тем, что именуется в народе кофейным. При общении Ресильен всем своим существом излучал какую-то странную приятность, и, если бы не постоянные напряжение и усталость, придворный штат мигом пополнился бы свитой из королевских любовниц.