Владислав Афанасьев - Ардикт

Тем временем дверь тихо захлопнулась за спиной охранников. «Хорошо быть магом, и силы десятерых не понадобились», – подумал Годрик, медленно спускаясь по ступенькам. Тронный зал предстал перед гостем во всей красе: богатые яства, длинные ряды из стальных столов располагались на зеркально белом полу. Сводчатый потолок казался недосягаемый даже для птиц, тридцать ровных колонн располагались у стен и, конечно же, в конце находился трон правителя замка. Трон из серебра и белого шелка, над которым располагался мраморный барельеф с изображением Августа Третьего. Император возносил свой меч и гордо восседал на своём боевом коне. Ходили слухи, что три художника были казнены, пока рисовалась эта картина.

Пройдя через банкетные столы, Годрик остановился у величественной картины и замер.

– Величественно и прекрасно, не так ли? – послышался голос из-за колонны.

– Император – это лицо империи, а империя Эпифиратов действительно величественна и прекрасна, господин Габриэль.

Габриэль Праш стоял у крайней колонны, которая находилась слева от трона. Высокий, статный, рыжеволосый, он излучал непоколебимость и мудрость. До этого момента Годрику не приходилось видеть управляющего городом, но когда он обернулся, то словно почувствовал, что должен преклонить колено.

– Ваше Высочество, – твердо сказал он.

Не смотря на презренное отношение к знати, Годрик всегда крайне почтительно относился к тем людям, что внушали ему доверие, а маги чертовски хорошо в этом разбирались, порой даже слишком.

– Встаньте, юноша, в этом городе Вы мой гость, а я не привык принимать гостей на полу, – улыбнулся Габриэль, – я слышал, что Вы не особо чествуете знать.

– Моя слава бежит впереди меня, но поверьте, Ваше Высочество, я не глупец, и за Ваш вечер можете не волноваться.

Годрик встал с колена и поднял голову. Управляющий был одет в тёмно-серый плащ, белую тунику и чёрные штаны, лицо его было суровым, с чёрными, горящими, глубоко посаженными глазами, тонкий нос и губы, ухоженная и тщательно подстриженная борода. Рука его была украшена серебряным перстнем, на котором красовался силуэт быка – знака города, что означало высокое положение человека в обществе, а татуировка на шее в виде короны относила владельца к приближённым к королю, герцогом.

– Простите, что проник в Ваш тронный зал, я гулял по дворцу, и любопытство взяло верх в самый неподходящий момент… – начал оправдываться Годрик.

– Извольте, момент, как раз подходящий, – ответил Габриэль и трижды хлопнул в ладоши, – Выпьем?

После этих слов со стола в воздух поднялся графин и осторожно налил вино в два кубка. Когда оба наполнялись, графин опустился на стол. Годрик, ничего не понимая, посмотрел на герцога.

– Вы маг? – поинтересовался он.

– Увольте, с детства мечтал овладеть хотя бы одним заклинанием, – усмехнулся Габриэль, – Вам известно, кем был построен этот зал? Атенус был великим магом, когда-то его имя было на устах каждого, но времена шли. После войны маги углубились в свои книжки, а Атенус, который привык к славе, всё не мог найти себе место. Тогда-то он и отправился в свой знаменитый второй поход на север. Первый, как ты догадался, был с Августом Третьим, второй же он вёл самостоятельно, стараясь оказать людям помощь.

– Ну, а причём тут зал? – вопросительно посмотрел на герцога Годрик.

– Зал был своего рода платой Атенуса, однажды… прости, ты не мог бы воспользоваться своей магией, а то стол только наполняет бокал, но никак не приносит их?

Годрик одобрительно кивнул и поднял руку вверх, два кубка, наполненные вином, пролетев через зал, оказались прямо у него.

– Ваше Высочество, – предложил один кубок Годрик.

– Благодарю, и так, однажды Атенус заплутал среди ледяной пустыни, как Вам известно, её просторы до сих пор не отражены на картах, а в те времена тут и шагу нельзя было делать за проложенные тропы.

– Что же спасло Атенуса?

– Жители города – ему повезло, что теми путями раз в месяц пользовались караваны, когда шли из Пирбольда. Атенуса отогрели, накормили, напоили, а он взамен помог с постройкой дворца, и, когда праздновали окончание постройки тронного зала, один из рабов случайно разлил на моего прадеда вино. Тот был человеком суровым и сразу приказал отрубить голову тому рабу, но тут вмешался Атенус, предложив прадеду решение проблемы в виде вот такого чудо-стола. Так что за Атенуса! – закончил Габриэль и залпом опустошил кубок.

– Занятно, – осушив свой кубок, сказал Годрик, – а раб?

– Было назначено наказание в виде ста ударов кнутом… Погиб на девяносто девятом.

Звон колоколов наполнил тронный зал, и без того встревоженный двор превратился осиный улей, жужжание которого устремилось к городским воротам.

– Прибыли. Ну что же, рад был поговорить, увидимся, юноша, – закончил Габриэль и пошёл в сторону выхода. Годрик же не спешил. Поставив кубок на стол, он в привычной манере, гордо поднял голову и зашагал в сторону выхода. Подойдя к двери, он остановился, еще раз обернулся в сторону тронного зала и вытащил из кармана потрепанную книжную страницу.

– По всей видимости, Атенус оставил после себя не только тронный зал, – прошептал он и сжёг маленький клочок бумаги, на котором прерывистым почерком было написано « Не для чтения. Распи Атенус»

Гости. Гость.

Золотистая карета, запряжённая двумя белыми медведями, вздымая снежные комья, быстро приближалась к городским воротам. По обеим сторонам неслись одетые в серебряные доспехи, верхом на белых конях, величавые всадники Эпифирата, славившиеся своей храбростью и стойкостью. Позади золотой кареты ехали и другие, сделанные из обычного дерева, по большей части из двусезонных елей, которые достигали до десяти метров в высоту, а после окончания пятого года своей жизни уменьшались в размерах, пока не погибнут.

Приближаясь к встречающим, медведи замедлили свой ход, а после и вовсе остановились, их примеру последовали и другие. Кучер, восседавший на королевской карете, был одет в великолепную серую двубортную шубу с золотыми «крыльями», на его ногах красовались двое белых сапог, а на голове была того же цвета высокая шапка. Остановив медведей, он ловко соскочил со своего места и окликнул двух сидевших позади пажей. Те так же, не мешкая, подбежали к дверям кареты и, словно давно репетируя, синхронно распахнули её.

Изабель Феодарис была девушкой небольшого роста и хрупкого телосложения, её бархатного цвета кожа, изящные тонкие дамские ручки, прекрасные алые губы, огненно-рыжие длинные кудрявые волосы аккуратно собранные за спиной. В этой девушке, казалось, всё дышало жизнью и лучом небесного света, всё, кроме глаз… Глаза её были черны, как смола, заглянув в них, можно было поклясться, что смотришь в глубокую бездну, полную злобы и ненависти. Из одежды на ней была чёрная поглощающая свет шуба со вставленной в ней серебряной розой и того же цвета кожаные сапоги.